Каменистая дорога
Шрифт:
— Это плохо, стажёр. Это очень плохо. Мне нужно его поймать. Это мой шанс. Ваш, кстати, тоже. Поимка государственного преступника украсит любую биографию. А такого преступника — в особенности.
— А если это не тот? — робко поинтересовался стажёр, — и вы… мы ошибаемся?
— Это невозможно, — снисходительно улыбнулся Оскар, — Брадобрей передал нам записи Ферзлера. Увы, тот слишком быстро свёл счёты с жизнью… Или ему их свели. Так или иначе, но моё чутьё подсказывает мне, что мы имеем дело с одним и тем же преступником.
— И он пока опережает нас на шаг, — кивнул стажёр.
— Нет. Это мы постоянно наступаем ему на пятки, — назидательно уточнил комиссар, — и скоро уже наступим окончательно. Никому не скрыться от комиссара Оскара. Ну а пока нам стоит допросить здешнего домовладельца…
— Он ничего не скажет, — пробурчал уже начавший выходить из ступора квартальный, — здесь ж форменная малина. Здешний хозяин почитай всё равно, что слепой, глухой и немой…
Комиссар не спеша поправил свои кожаные перчатки.
— Будем исцелять. У него нет выбора. Комиссару Оскару нужно знать, куда делся преступник. Так что не уверен насчёт зрения и слуха, но обрести речь нашему домовладельцу определённо придётся… И да, стажёр, не забудьте связаться с Бригидой Аббе. Надо бы вернуть ей девочку.
Сестра-секретарь осторожно заглянула в кабинет. Фигура в облачении неподвижно сидела в кресле. На столе, прямо перед ней лежала небольшая аккуратная стопочка бумаг.
— Мать-проповедница? Вы здесь? Вы спите?
— А? — фигура едва заметно пошевелилась, — нет, ещё нет… пока. А что случилось?
— Уже утро, госпожа Бригида.
— Что? Утро?
Сестра-секретарь отодвинула штору, и в кабинет хлынул бледный свет, процеженный сквозь росшие за окном можжевеловые кусты.
— Ох, мать-проповедница, — всплеснула руками сестра, — вы жутко выглядите. Просто ужас. В гроб краше кладут…
— Какое точное замечание, — Бригида Аббе, пошатываясь, встала, — кажется, у меня немного затекли ноги.
— Так слыханное ли дело, всю ночь за столом просидеть! Вы себя не бережёте, госпожа Бригида, совсем не бережёте. Смотрите бледная какая? И синяки под глазами…
— Спасибо за заботу, сестра. Сколько времени?
— Да уж второй завтрак миновал… Я-то смотрю, спальня ваша открыта, а постель даже не смята, честно говоря, немного испугалась, не случилось ли чего. А тут ещё вам новости пришли…
— Новости? Мне? Какие ещё новости?
Бригида посмотрела на неё с растерянностью человека, плохо понимающего, что вокруг происходит.
— Вам пришли две новости, госпожа проповедница. Прям, как в пьесах говорят, одна плохая, а вторая хорошая…
— И что, интересно, сейчас может быть плохого? — Бригида мрачно посмотрела на лежавшие на столе листки.
— Это. Это от вашего отца.
— С ним всё в порядке? — она обеспокоенно встрепенулась.
— Да-да, милостью создателя. Ваш отец просил передать, что ему даже чуть лучше. Но вот его близкий друг и ваш знакомый…
Бригида непонимающе сморщила лоб.
— Ну, в общем, значится, Йонс Быконт, прокурор. Они накануне вечером изволили скончаться…
— Что?!
— Доктор сказал — острое отравление. Несчастный случай. Хотя слуга, которого прислал ваш отец, рассказал мне по секрету, что в кабинете нашли флакон с ядом и подозревают самоубийство. У вашего отца уже был следователь, какой-то инспектор Трентин. Или Трентон…
— «У этого вина отвратительное послевкусие» — услужливо напомнила память…
— Нет, я всё же думаю, что это был несчастный случай… — деревянным голосом произнесла Бригида и вдруг расхохоталась.
Сестра-секретарь ошарашенно попятилась.
— Госпожа Бригида, с вами всё в порядке?
— Со мной… не знаю… но… думаю, что да… в порядке, — она перестала смеяться и поправила одеяние, — прошу прощения, сестра, это просто истерика. Я плохо спала ночью, а Йонс… господин обер-прокурор, был моим хорошим… знакомым. Надо будет послать соболезнования.
Она подошла к окну и поглядела через стекло на мерно раскачивавший колючими ветками можжевельник.
— А ещё что случилось? Кажется, вы говорили про две новости.
— Да, конечно. Звонили из полиции. Они нашли Хельму…
— Вы хотите сказать, они нашли тело?
— Нет. В том-то и дело, что они её саму нашли.
— Она жива? — Бригида резко отвернулась от окна.
— Да. И почти невредима. Это все наши молитвы… И ваши, конечно же, госпожа Бригида. Комиссар сказал, что её привезут к нам уже сегодня.
Бригида Аббе прикусила губу и почти минуту стояла молча. Потом часто-часто заморгала и отвернулась.
— С вами все хорошо? — на всякий случай уточнила сестра-секретарь.
— Да. Всё нормально. Нам нужно подготовиться. Я жутко устала. И да, ещё… — она сгребла лежавшие на столе листки, — вы не знаете, печь в бане уже затопили?
— Если вам нужна ванна, мы можем натаскать воды с кухни, госпожа Бригида.
— Не совсем, — она покрутила в руках бумаги, — я просто хотела сжечь моё завеща… эти бумаги. Хотя и ванна мне, пожалуй, тоже определённо не помешает.
Портьеры из тяжёлого винно-красного бархата занимали добрую половину комнаты. В промежутках между ними можно было разглядеть обитые алой в бордовую полоску тканью стены, и чёрно-красные панели из секвойи и эбенового дерева. Единственным светлым пятном в чёрно-красной гамме кабинета оставался огромный, сажени в полторы высотой, портрет императора Рихигера Зверолова.