Каменистая дорога
Шрифт:
— Можете. Здесь достаточно безопасно. А ваш долг быть там. Кроме того, ваше отсутствие может насторожить убийцу…
— Я понимаю, но…
Она посмотрела ему в глаза.
— Я вас прошу, Асторе. Сделайте это для меня.
— Для вас? — он заметно смутился.
— Для меня. Если вы это сделаете, я оставлю вас в должности и при дворе.
— Но… тот взрыв. Ваша мать… отец. Я…
— Дело не в них. Дело в вас, Асторе. В ваших силах хоть кого-то спасти. Вы не смогли уберечь от смерти автократора, так спасите невинную девушку.
—
— Да…
Чекалек и Гернот завернули за очередной угол. Змеиный переулок своими изгибами был вполне под стать прототипу.
— Суть в том, друг мой Гернот, — продолжал Чекалек, — что мир полон парадоксов. Принц Флориан может сколько угодно думать о будущем, но определяю это будущее именно я. Разве это не потрясающе? И ведь каков парадокс. Аристократы свято уверены, что именно они правят миром, но на самом деле даже их собственная судьба зависит от такого человека, как я. Мой холодный расчёт, а не их благородное происхождение правят миром. Проклятье, Гернот, я начинаю чувствовать себя великим…
— Действительно потрясающе… Но ведь с другой стороны в жизни всегда есть место неожиданному?
— Это зависит исключительно от того, насколько хорошо всё предусмотрено. Рассказы про судьбу и иные высшие силы — всего лишь досужие сказки. Судьбой управляет трезвый и тщательный расчёт. Никакая фортуна не поможет принцу останвоить работу часового механизма моей бомбы.
— Наверное, ты прав… Однако мне всё таки не верится, что покушение на принца может иметь столь грандиозные последствия. Он ведь даже не наследник престола.
— А вот тут ты ошибаешься, Гернот. Принц здесь неофициально, а принцесса так и вовсе инкогнито. Политики любят тайны. Но у секретности есть и оборотная сторона. Тайна порождает домыслы. А домысливать люди предпочитают самое жуткое. Молодой человек тайно проникает в дом, чтобы встретиться с юной горничной. Предел его планов — несколько поцелуев. Однако если он попадётся на глаза хозяину, то девять человек из десяти будут уверены, что он собирался украсть столовое серебро, а встреча с горничной лишь предлог. А оставшийся десятый — что он намеревался получить от девушки куда больше, чем пару поцелуев. Вот так и здесь. Не важно, что хотели устроить здесь заговорщики. Важно, что вообразят себе остальные.
— А что они вообразят?
— Самое жуткое. Эстерлихцы будут считать покушение заговором борейцев, а те — наоборот. И никто не сможет это опровергнуть. Ибо тайна. Секретность — вот что погубит великие державы. Секретность и борьба за честь мундира — ни у кого не хватит смелости честно признаться в своих планах. Если бы принц и принцесса приехали сюда официально — всё бы списали на революционеров-террористов. А сейчас все увидят здесь тайный и коварный заговор противника. И ни одна из сторон не найдёт в себе храбрости публично сказать зачем на самом деле всё затевалось. А это лишь укрепит подозрения. И они сами загонят себя в ловушку. А мы лишь чуть-чуть им в этом поможем, Гернот. Совсем чуть-чуть. Мы столкнём первый камень, а разрушительный обвал они устроят себе сами. Кстати, мы пришли…
Он толкнул дверь, и они вошли в пиротехническое заведение Бластенхаймеров. После вечернего сумрака жёлтое электрическое освещение казалось слепяще ярким.
— Госпожа Максима… — поздоровался Гернот.
— Да… ох… я рада вас видеть, господа, — девушка смущённо зарумянилась, и стала нервно оправлять кружевной фартук.
— Мы хотели бы кое-что забрать, — уточнил Чекалек, — мой заказ. Ваш отец в курсе, вы не могли бы его позвать…
— Я? Да, конечно. Всё уже готово. Папа лично отбирал детонаторы…
Чекалек удивлённо приподнял бровь. Гернот оказался менее сдержанным.
— Вы знаете о детонаторах?
— Естественно. Вы же не думаете, что я ничего не понимаю в том, чем занимаются мой отец и братья? Я отлично разбираюсь в пиротехнике, и прочитала почти все книги в папином шкафу.
— Мне кажется, что это не самое уместное занятие для юной девушки, — покачал головой Гернот.
— Папа тоже всегда так говорит. Но я ведь современная девушка? — она бросила из-под длинных ресниц быстрый взгляд на Чекалека, — очень современная. И я прекрасно разбираюсь в бомбах… Могу стать отличной помощницей.
— Я рад за вас, — вздохнул тот, — но я бы хотел забрать заказ и рассчитаться с вашим отцом, сударыня.
— Сейчас я его позову. Вы ведь как-то говорили, что всё должно измениться? И… для меня тоже.
— Завтра. Всё очень изменится. Уверен, вы тоже это заметите. Но для этого мне нужно получить заказ…
— Заказ? — девушка чуть насторожилась, — просто вы говорили обо мне и я подумала… подумала, что… а дело просто в бомбе?
— В какой-то степени, — Чекалек стал нетерпеливо постукивать пальцами по сукну прилавка, — так вы позовёте Винкеля?
Девушка чуть заметно прикусила губу и моргнула.
— Одну минуту, — она быстро вышла из комнаты.
— Мне кажется, Флипо, — тихо сказал Гернот, — барышня Максима рассчитывала на несколько другие изменения… личного, так сказать, характера.
Чекалек лишь пожал плечами.
— Не думаю, что это меня как-то касается. Мало ли что она себе вообразила.
— Может всё же стоит быть как-то… ну помягче? Дипломатичнее, что-ли…
— Зачем? — холодно посмотрел на него Чекалек, — какое мне дело до чувств какой-то девицы?
Вошёл хозяин. Максима шла за ним. Её лицо выглядело довольно расстроенным.
— Я так понял, что мой заказ уже готов?
— Конечно, господин Чекалек, я всегда держу своё слово. Всё как договаривались.
— Отлично, вот ваши деньги за срочность.
Флипо достал толстую пачку банкнот и положил на прилавок.
— Всегда приятно иметь дело с серьёзным человеком, — улыбнулся сквозь очки Винкель Бластенхаймер, — Максима, дитя моё, принеси саквояж из задней комнаты.