Каменные клены
Шрифт:
какой там еще sophrosyne, другое дело — травник, сказал я ему, ведь саша ждала, что я это сделаю, что положу все на место, просто ждала, с этой своей вежливой улыбкой — спокойная, как кошка на приеме у королевы, и когда я не вернул, она пошла к сондерсу, потому что я долженбыл вернуть, а раз нет — значит, я не брал
она его за муки полюбила, а он ее — за состраданье к ним, сказал доктор майер, вернее, пропел фальцетом, будто бедный шенв пекинской опере, [145] я даже вздрогнул от восторга, вот оно, юнговское: твоя философия сродни твоему темпераменту, это меня очаровывает
145
…бедный шен в пекинской опере— в пекинской опере традиционно четыре амплуа: шен(мужская роль), дань(женская), чоу(клоун) и цзин(сильные, грубые или опасные персонажи).
будь я красивой белокожей австрийкой — непременно сделал бы доктору непристойное предложение
сами вы бросьте, доктор майер, саша — не ведьма, в фольклорном смысле этого слова, но сила ее притяжения такова, что она притягивает зло, абсорбирует его, становится им и, сама того не сознавая, разносит его, как семена репейника, приставшие к подолу садового фартука
почему так рано умерли мистер и миссис сонли? от какого такого страха сбежала в индию хедда? чего испугался очарованный смотритель дрессер — белых ягод с черными семечками? луны на ущербе? vagina dentata?
что еще она сделала со сводной сестрой, кроме того, что растлила ее и оставила жить растерянной шлюшкой? не стану ее судить — будь они и настоящими сестрами, инцест есть не зло, а бедствие, ведь сгусток любовной энергии, необходимый для преодоления латунных табу, должен быть не меньше замбезийского самородка
то, что произошло между сестрами, так же бессмысленно и неподсудно, как засуха в верховьях ганга, такое редко происходит из-за томления плоти, самородок стоял у саши в подреберьи, не давал дышать, но ведь было же что-то еще? непременно было что-то еще
да хоть бы и было, говорит герхардт майер, но вам-то, пациент, какое до этого дело?
Дневник Саши Сонли. 2008
Двадцать восьмое июля. По валлийским законам времен Хоуэла Доброго за бесчестье полагалось отдать сотню коров и полоску серебра, жаль, что я не королевской крови, могла бы потребовать с жениха своего целое стадо и достойную закладку для травника.
146
Thou wretched, rash, intruding fool, farewell— слова Гамлета, обращенные к Полонию в третьем акте трагедии «Гамлет»: «Ты, жалкий, суетливый шут, прощай. // Тебя я высшим счел: возьми свой жребий!» (Пер. А. Кронеберг).
— Дикий китайский лимон, вот ты кто, — сказал мне Брана, ни разу не бывавший в Китае. — У меня от тебя оскомина.
И правда, есть такой, poncirus trifoliata, я посмотрела в справочнике: дикий лимон нарочно становится горьким как желчь — для того, чтобы стать несъедобным и уцелеть.
Он сказал мне это в дверях, когда я уходила из его дома, не побывав в его спальне, но познав вкус его соков, терпких, как померанцевая цедра в порошках Авиценны. Он сказал мне это, когда я швырнула ему в лицо фотографию моей сестры, украденную им из моего дома, — не швырять же в него гневную лютерову чернильницу, [147] вот я и швырнула то, что под руку попалось.
147
…не швырять же в него гневную лютерову чернильницу— Мартина Лютера периодически искушал дьявол. Известно предание о чернильнице, брошенной Лютером в нечистого во время одного из таких искушений.
А что мне оставалось делать, ведь я теперь не кричу и не плачу — только пишу карандашом в блокноте. Что мне вообще остается делать?
Я хотела бы чувствовать себя богом из машины, спускающимся с театрального потолка под торжествующими взглядами хористов, любимцем Еврипида, разрешающим все споры, насыщающим голодных, разъясняющим будущее. А чувствую себя стареющей Гестией, [148] оставившей девственность на немытом кухонном столе, а значит — потерявшей бессмертие, ведь боги у греков становились уязвимыми, как только начинали поступать как люди. Меж тем, героивоскресали, даже если были изжарены и съедены.
148
Гестия— древнегреческая богиня домашнего очага, старшая дочь Кроноса и Реи. Целомудренная безбрачная Гестия пребывает в полном покое на Олимпе, символизируя незыблемый космос.
Дикий китайский лимон, вот ты кто. Сондерс сказал это, когда принес на кухню фотографию Младшей со следами канцелярских кнопок и положил мне на грудь. Забирай, сказал он, не думал, что ты поднимешь такой шум из-за голозадой картинки, снятой паршивым фотографом.
Он посмел сказать мне такое, маленький жилистый англичанин, бережливый беллерофонт, [149] поразивший впопыхах ограбленную химеру. Ничего, скоро он упадет на землю, стоит только ему увидеть, во что превратилась его прежняя лошадка, разродившаяся жеребенком на слабых ногах.
149
Беллерофонт— в греческой мифологии один из главных героев старшего поколения, сын коринфского царя Главка. Подобно Гераклу, он поневоле совершает разные подвиги, в частности, в горах Ликии он убивает огнедышащую химеру, соединяющую в себе черты льва, козы и змеи.
Впрочем, он и увидеть не успеет — я ее раньше закопаю.
Положу ее там, где никто не будет искать, это практично и уютно, тем более что в сарае у меня еще осталось немного коричневой краски для ворот, можно будет написать что-нибудь получше прежнего, что-нибудь надрывное, пахнущее сладкой театральной пылью.
Например: Притом моя судьба, как лотерея, мне запрещает добровольный выбор.
Шекспир — неиссякаемый источник надгробных надписей.
Если бы я хоронила там Сондерса, то написала бы мелом на фанере: Ты, жалкий, суетливый шут, прощай!
Для Луэллина — которого я больше не увижу, так уж лучше бы он умер — подошло бы вот это, синим по белому граниту: Он грань хотел стереть меж тем, чем был, и чем казался.
А что бы я написала, если бы рыла могилу для себя?
Вопреки всему субъект утверждает любовь как ценность?
Нет, эту цитату мы, пожалуй, уступим учителю Монмуту, в ней полно спертого библиотечного воздуха Что же тогда? В топку Петрония с этим запальчивым Totus mundus agit histrionet. [150] В топку Дилана Томаса с его небрежным and death shall have no dominion [151] и пахнущей пивом отстраненностью — боже мой, через пять лет мне тоже будет тридцать девять.
150
Totus mundus agit histrionem— Весь мир лицедействует (лат.).Слова Петрония, использованные для надписи на фронтоне шекспировского театра «Глобус».
151
…and death shall have no dominion— «…и смерть не будет иметь власти» (англ).Первая строка одноименной поэмы валлийского поэта Дилана Томаса (1914–1953).
Это все годится для тех, кто верит, что камень падает потому, что так хочет камень. А я думаю, что камень падает потому, что ему некуда больше деться. Поэтому на моей плите мы напишем вот что:
Запоздалы мольбы твои, Фроди! Раскрутили мы мельницу, не остановишь — Балки трясутся, слетела основа, Надвое жернов тяжелый расколот. [152]Ab urbe condita.
152
Запоздалы мольбы твои, Фроди! — так в «Младшей Эдде» великанши Фенья и Менья обращаются к своему хозяину Фроди, для которого на своей волшебной мельнице Гротти они мололи золото, мир и счастье. Но Фроди не дал великаншам отдохнуть, и тогда они намололи воинов, разоривших владения Фроди.