Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель
Шрифт:
Волькша вспомнил страшную былицу, рассказанную когда-то Годиной про варяга Эрика Кровавая Била, того самого, что убил девятнадцать своих братьев. Однажды Эрик попал к одному бондэ. Каким образом это произошло, Волкан запамятовал, но только приглянулось Кровавой Биле кое-какое добро в доме. Ночью Эрик выкрал его и бежал. Но на полдороге опамятовал, вернулся и… убил бондэ. После чего пошел восвояси весьма гордый собой. Раньше Волькша не верил в эту байку, но теперь понимал, что Эрик всего лишь хотел остаться воином, а не вором. Вот он и убил человека, на чье добро позарился.
И опять видение кровожадных варягов осаждающих Ладонь пронеслось у Годиновича перед глазами… Может быть, в том, чтобы уводить шёрёвернов подальше от Волховских берегов, и есть его Судьбе. Вон, Уле, нынешним утром был готов пощекотать за него старуху-смерть. На лицах прочих еще недавно было написано то же обожание. Если только он позовет, они пойдут за Каменным Кулаком до самого края Яви. Пойдут и в Навь, буде он скажет, что ступит в Кощеево царство первым. Так, может, пусть они ярятся как можно дальше от Гардарики! Может статься, что быть Перуновым помазанником как раз и значит уводить беду от родного дома?
– Так что Варг? – нарушил его задумчивость Хрольф.
Манскап терпеливо ждал ответа Стейна Кнутнева. Олькша переминался с ноги на ногу, точно желал помочиться.
– О чем вы тут болтаете? – спросил верзила.
– Потом расскажу, – ответил Волькша, а сам подумал, что лучше бы Ольгерду и вовсе не знать то, что втолковывал ему Хрольф. С такими обычаями Рыжий Лют и вовсе человеческий облик потеряет. Ему же побеждать да пленить, ломать да калечить все равно, что браги медовой напиться. Только ведь рано или поздно, а варяжская «мудрость» и до него дойдет. Что тогда будет?
– Варг? – еще раз позвал шеппарь: – Что скажешь?
– Людей надо отпустить, – спокойно повторил свои давешние слова Волкан: – Но…! – возвысил он голос, дабы не дать варягам раскричаться: – Но не всех.
Шёрёверны нахмурились, но пока хранили молчание.
– Сколько гребцов надо на кнорр?
– Ну, это какой кнорр брать, – ответили ему: – Можно шестнадцать, можно меньше, но тогда он пойдет совсем медленно.
– Сколько надо людей, чтобы гребцов-невольников в узде держать?
– Человек пять.
– А нас сколько?
– Двадцать один.
– А сколькие из вас умеют с кормовым веслом управляться?
Таких оказалось три человека, кроме Хрольфа.
– Выходит нам более трех кнорров без надобности. Так?
– Так ведь можно кнорры с манскапами взять! – возразил Гунес.
– Где? – гнул свое Волькша.
– Где-где – на Бирке.
– На Бирке, говоришь, – переспросил Волкан, прищурившись совсем как Година, когда тот собирался прищучить кого-нибудь за недомыслие: – Пять дней до Бирки плыть. День кнорры собирать. Пять дней назад. А через седмицу сюда явятся драккары даннского конунга. Ты будешь его хольдов воевать?
Гунес потупился. Многие варяги полезли пятернями в глубь своих косм, дабы понавычесывать свежих мыслей.
– Я думал поискать даннских кнорров, – вставил Хрольф: – Может, в Золотом городе [163] найдутся, а, если там не найдем, так в Коге точно сыщутся.
– Тогда даннских шеппарей в долю брать придется. А еще и сверх того платить. За молчание.
Добыча таяла прямо на глазах манскапа. Три кнорра могли взять семь-восемь десятков фольков и кое-какое добро. Гром мог взять еще десяток пленников и сундуки с поживой. Как забрать еще три с лишнем сотни невольников и гору утвари, не говоря уже о домашней скотине?
163
Гюльдборг (Guldborg) – город на датском острове Лоланд, в дословном переводе – Золотой город (Замок).
– Ладно, – склонился перед неизбежным Уле: – Заберем самых здоровых парней и красивых девок, серебро и добро побогаче. Остальных убьем, а городец спалим.
– Нет! – гаркнул Волькша так, что мосластый гёт даже присел от испуга: – Я, Каменный Кулак, это моя добыча! И пока вы хотите, чтобы я был с вами рядом, вы не будете убивать пленников! Вам ясно?
Варяги ошалело уставились на Волкана. Да, они видели Каменного Кулака в бою! Да, они благоговели перед его даром сносить одним ударом любого противника! Но они никак не могли уразуметь, что вот это щуплый, упрямый парнишка – и есть тот чудо-воин, благодаря которому они вчера одержали небывалую победу.
– Кто желает сказать слово против – путь выходит со мной на поединок, – пустил Волькша свою последнюю стрелу. От собственных слов у него похолодело в груди. Если варяги вздумают накинуться на него всем гуртом, то непременно задавят. А заступится ли за него Олькша, Годинович не знал.
Он смотрел гребцам в глаза не мигая, точно волк на свиней. Темный ободок вокруг его зрачка стал почти черным. Кожа на его скулах натянулась от напряжения. Губы пересохли. Виски пылали точно кто-то прижимал к ним головешки.
Один за другим свеи отводили глаза.
– Мы сделаем так, как сказал наш шеппарь, Хрольф, – подытожил Волькша, с трудом переводя дыхание. Каждый закоулочек его тела неистово дрожал.
– Волькша! Братка, – раздался голос Олькши, все это время силившегося понять смысл перебранки: – Я замаялся стоять тут как баран. Объясни мне, наконец, о чем вы тут рядитесь?
Волкан отвел Рыжего Люта в сторонку и не спеша растолковал ему задачку с кноррами. Хвала Велесу, Олькша внял разъяснениям и даже согласился с тем, что негоже убивать пленников.
Когда парни вернулись к драккару там разгорелся новый спор. Оказалось, что никто не хочет оставаться в Хохендорфе сторожить фольков и добычу.
– Хрольф, хитрая лиса, после того, как ты заберешь серебро для покупки кнорром, тебя можно тут и не дождаться. Вдруг как ты забудешь сюда дорогу? – кричали из толпы.
– Вы же мой манскап, моя русь! – бил себя кулаком в грудь шеппарь: – Я же за вас саму Рэну за волосы оттаскаю!
Однако его цветастые посулы пролетали мимо ушей гребцов, знавших о повадках «потрошителя сумьских засек» не понаслышке.