Каменный пояс, 1987
Шрифт:
Всех с огнестрельным оружием отвели из лагеря в сторону Утичья и расположили на опушке леса. Те, кто был вооружен лишь холодным оружием, остались в лагере. Они тоже приготовились к бою, хотя никто не представлял, как можно вести сражение с ножами, дубинками и деревянными пиками против пулеметов и винтовок.
Едва первые лучи солнца скользнули по верхушкам деревьев, как со стороны Утичья показались вражеские дозоры… Шли по-кошачьи, крадучись от куста к кусту, от дерева к дереву, прячась за каждой кочкой. Думали накрыть партизанские сторожевые охранения внезапно, уничтожить, расчистить путь главным силам.
Партизаны
— Приходит прошлый раз ко мне жена, — шептал Иван, — жалуется: «Когда же всему этому конец будет? То германская, то Колчак, а жить когда будем? Избенка разваливается, сарай пал. Тяжело одной с ребятишками, надорвалась вся». А я ей: «Чего нюни распустила — обойдется». У самого же на душе до того тошно стало, хоть плачь.
— Да-а, — ответил Пьянков, — тяжелое времечко досталось. Но не горюй, вот разобьем белобандитов — еще как заживем. Весь мир о нас знать будет. Вон какое дело вершим — подумать только.
Пьянков еще хотел что-то сказать, но в это время утреннюю тишину разорвал выстрел, второй, третий. Это вступили в перестрелку выдвинутые вперед дозоры. Мужики приготовились.
— У тебя патронов много, Антон? — спросил Иван.
— Десятка полтора.
— Что будем делать?
— Биться до последнего, — твердо ответил Сумин.
Сбив сторожевые дозоры партизан, главные силы колчаковцев наступали с трех сторон. Вот уже замелькали околышки офицерских фуражек, холодно блеснули вороненые штыки. Партизаны сделали первый оружейный залп. И лесное эхо понеслось окрест сотнями выстрелов, торопливо заговорил колчаковский пулемет. Ружейно-пулеметный огонь колчаковцев все плотнее прижимал партизан к земле, но лесная опушка продолжала яростно сопротивляться.
Антон Сумин, пока были патроны, один за другим резкими движениями затвора загонял их в патронник, высматривал мелькающие меж берез цели и нажимал на спусковой крючок. За громом выстрелов он перестал слышать грохот своей винтовки, только чувствовал плечом ее резкие толчки. Захваченный боем, он не заметил, как ткнулся в траву головой и замер его сосед слева Иван Леготин. Вырвала его из боя громкая брань Григория Овчинникова. Антон повернулся на крики и увидел искаженное от боли лицо. Овчинников лежал на спине, грязная рубаха на правом плече взмокла от крови.
— Что с тобой?
— Плечо развалило.
Антон подполз к Овчинникову, перевязал рану лоскутами его же рубахи и осторожно оттащил раненого к ближнему кусту. Когда вернулся, увидел сникшего Ивана. Схватил его за руку, но она была безжизненной.
А колчаковский пулемет выплевывал все новые порции свинца. Заложив в магазин винтовки последние патроны, Антон пополз вперед, откуда, весело дзинькая, летели пули. Вначале все шло хорошо. Антон уже видел тупую морду вздрагивающего «станкача», уже наметил остаток пути к нему, жалея, что нет гранаты. Да не ко времени заметили смельчака. Рой пуль засвистел вокруг него. Антон припал к земле и замер, а потом, обдирая в кровь руки, снова пополз вперед. И когда уже казалось, совсем близко, ударили Антона сразу несколько пуль. Тело дернулось в последнем усилии и обмякло.
…Редели цепи партизан. Все реже и реже раздавались с их стороны выстрелы, а огонь колчаковцев не ослабевал. Вечным сном уснули галкинцы Яков
Когда совсем кончились боеприпасы и сопротивление стало бессмысленным, партизанские цепи попятились, потом побежали. Колчаковское командование побоялось вводить свои части в глубь лесов, ограничилось коротким преследованием. Это спасло жизни многих безоружных мужиков.
Расчеты колчаковцев покончить с отрядом одним ударом не осуществились. Хотя партизаны и потерпели поражение в открытом бою, все же основные силы их остались целыми, не сложили оружия. Василий Пьянков уходил из лагеря одним из последних. Отступали к родным деревням. К родному Гнутово и держал путь Василий. Бежал от колка к колку, не выпуская из рук винтовки. К полудню добрался до озера Быкова. Спустился к берегу, припал к воде. Взахлеб глотал с ладони теплую воду. Когда напился, увидел в успокоившейся воде щетинистое и грязное лицо. Умылся и присел в тени. Страшно хотелось есть. Решил пробираться на свое поле, к Бердникову болоту. Вышел на поляну, увидел Андрея Слободчикова. Андрей предложил:
— Пойдем к Ананину балагану, там ночуют с лошадьми. Узнаем, что и как. Еды достанем. Я с вечера не ел.
Через два дня к Василию с Андреем присоединились еще десять человек. В их числе — Ефтей Масленников, Поликарп Кузнецов, Семен Сумин.
— Что будем делать? — задал вопрос Масленников. Ответил Пьянков:
— Действовать. Хоть Колчак и справляет по нам поминки, надо перебраться ближе к Степановке, там связаться с братьями Киселевыми, через них, может, оружие достанем.
Степановка — небольшая лесная деревушка. Сюда и пришли летней ночью Василий Пьянков и Масленников. Встретил ночных гостей Михаил Киселев, потихоньку провел в дом. Перебросились новостями, Пьянков попросил:
— Не поможешь нам оружием? У нас одна винтовка, да и та без патронов.
— Есть у нас с Илюхой две винтовки, можем отдать, — ответил Киселев. — Было восемь, накануне шесть в отряд отправили с Власовым Саньшей, он от Ежова с запиской приезжал. Боюсь, что не успел доставить до боя. А винтовки мы с братаном у белых ночью стащили. Ночевал тут обоз ихний.
Киселев достал из подполья две винтовки и узелок с патронами, проводил гостей до околицы.
К утру добрались до озера Половинного, на котором рыбачил Иосиф Слободчиков, один из связных группы. Иосиф рассказал, что в деревне Волчье остановилась артиллерийская часть, в Гнутово — кавалеристы. Решили ночью незаметно пробраться в Волчье и снять с пушек замки.
С вечера небо плотно обложили низкие тучи, накрапывал дождь, теплый и тихий. Наступила глухая черная ночь. Беззвучной походкой охотников подошли к огородам Волчьего десять темных фигур, залегли в лопухах. Василий Пьянков бесшумно перемахнул через плетень. Остальные лежали, прислушиваясь к лаю деревенских собак и монотонным шлепкам дождевых капель о широкие листья лопухов. Каждый думал о своем.
Вернулся Василий. Втроем пошли выполнять задание. На широкой сельской улице чернело четыре пушки, часовые, спасаясь от непогоды, спали в небольшом сарайчике. Пьянков ловко, без звука, снимал с орудий замки, Андрей Слободчиков относил их к третьему, лежавшему за плетнем в ближнем огороде.