Камни в пыли

Мне не нужно тысячи.

Да и вам, я думаю, тоже.

И я в общем не ухожу, а еще только пришел к вам с этой книгой.

Но… Так сложилось.

Я и сам не знаю, почему вспомнились тысячелетние строки Хайяма, которые захотелось вынести вперед, прежде обращения к читателю.

Более того – признаюсь честно, я не

очень хорошо понимаю, что и как собираюсь сейчас писать.

Просто рвутся наружу какие-то разрозненные детали, из которых – дай бог – сложится в итоге мозаика произведения.

Или – не сложится ничего.

Это уж как повезет…

Но теперь наконец вы можете прочитать слова

Вчера вечером мы с женой возвращались от реки, возле которой стоит наш, убогий и жалкий со всех других точек зрения, панельный дом.

Накануне мы вернулись из недельной поездки в Турцию. Первый день на родной земле был посвящен приведению в порядок себя, вещей и мыслей. И лишь довольно поздно, благодаря заглянувшей подруге Эльзе, мы отметили возвращение бутылочкой джина, прикупленного в Анталийском «Дьюти-фри».

Впрочем, слово «отметили» в отношении такого события, как окончание отдыха для меня неприменимо. Я люблю свой дом, то есть квартиру. Но я ОЧЕНЬ не люблю свою родину – Россию. Еще больше – суверенную Республику Башкортостан. Ну и уж совсем терпеть не могу ее столицу, загаженный собаками миллионный город Уфу. И мне в такие дни естественнее принимать соболезнования, нежели праздновать.

Тем не менее мы прекрасно провели время. Посмотрели полуторачасовой видеофильм, заполненный в основном моей водоплавающей женой Светой, турецкими поварами и также картинками жизни из отеля. И «Бифитер», несмотря на турецкое (ранее привычный эквивалент слову «сомнительное») происхождение, был восхитителен благодаря тонкой отдушке анжелики и аромату Севильских апельсинов, нежно присоединившихся к вкусу чистокровного британского дженипера.

В общем, дружеский вечер удался, и проводив подругу, мы отправились погулять на реку. Послушать лягушачье кваканье в прибрежных плавнях – как ни странно, за неделю нашего отсутствия лягушки квакать перестали. Посмотреть диких уток, бесшумно скользящих в разводьях болот – утки уже спали, не слышалось даже нежного кряканья из кустов… Но река осталась прежней, и пахла все так же водой и рыбой; да еще вливал свою струю белый донник, в изобилии распустившийся по травяным откосам…

Подходя к своему дому уже в темноте, я увидел, что на девятом этаже горят окна квартир через одну от нас. Раньше там жила наша любимая соседка Татьяна, теперь остался ее незаметно выросший и уже семейный сын Сережа – талантливый компьютерщик и хороший человек. Поэтому, поднявшись, я позвонил к нему – узнать, не приходила ли квитанция на оплату телефона. Сережа сообщил, что ничего не приходило. И выразил радость по поводу нашего возвращения.

И тут же спросил, совершенно для меня неожиданно:

– Книга будет?

– Будет, – почти так же неожиданно ответил я.

В принципе мы в Турции были очень недолго. И даже не ездили ни на какие экскурсии, ограничив

отдых плаваньем, едой и сном. Так что с объективной точки зрения мне вроде и писать особо не о чем.

Но я очень люблю соседа Сережу. Хоть по возрасту он годится мне в сыновья, я отношусь к нему как к другу. Ценю его отношение и уважение. И внимание ко моим произведениям, вывешенным на прозаических сайтах. И пообещав книгу, я вынужден сдержать обещание.

Ведь все-таки я профессиональный писатель и должен уметь работать на заказ.

Что из этого получится – судить вам…

Если говорить серьезно, то написать о Турции я задумал еще там. Ведь прежде я не посещал тех краев, и впечатления переполняют меня, требуя сделать их достоянием общественности.

Но намерение сразу осложнилось ассоциациями. Ведь предыдущий путевой очерк – документальную повесть «Африканская луна» – я делал на египетском материале, гораздо более обширном, нежели турецкий. Там я пробыл дольше; ездил в Каир и на пирамиды, совершал морскую прогулку и так далее. В Турции, как уже сказано выше, я услаждал свой усталый организм самыми простыми вещами. И помимо отеля видел только дорогу до Антальи.

Но успех «Африканской луны» – я называю его именно успехом, хотя эту документальную повесть так и не удалось никуда пристроить в физическом виде, и гневных откликов она вызвала не меньше, чем хвалебных, однако никого не оставила равнодушным – этот успех просто обязывает изготовить еще одну удачную вещь.

Что очень трудно как в сравнении, так и по объективным причинам.

Все сразу получалось иначе.

Даже название у повести про Египет сложилось самопроизвольно и в некоторой степени определило потребность написания. Над турецким заголовком пришлось подумать. Потому что в Турции – опять-таки из-за недостатка времени – я не успел поймать достаточно точного образа.

Хотя, например, мне очень нравилась сосна, которая росла на вершине горы прямо перед нашим номером в отеле. (Впрочем, о горах и соснах я еще расскажу.)

И рискуя быть уличенным в именном параллелизме собственных произведений, вначале я так и озаглавил этот очерк, просто и без прикрас: «Сосна на высокой горе».

Никакой ассоциации с «Хрустальной сосной» здесь не имелось. Ни по времени, ни по жанру. Просто я очень люблю это дерево в природе.

Но когда я приступил к изложению материала, что получилось гораздо позже, нежели я собирался – почему, я напишу в соответствующем месте…– то вдруг явился Хайям.

И откуда он взялся на этой горе? Ведь Турция не Персия, и вообще практически не Восток, а самая западная граница Азии. Почти Европа.

Но стихотворение застряло в голове. И вспомнив строчку о камнях, я вдруг подумал о течении времени, которое четко определяет, когда и что нужно делать.

Когда разбрасывать камни, а когда их собирать.

Все-таки что ни говори, пребывание даже на краю Азии навевает восточный склад мыслей.

Название поменялось. И я продолжил по-иному.

И отбросив сомнения, навеянные светом своей же «Луны», я начинаю писать.