Камни вместо сердец

Сэнсом Кристофер Дж.

– В чем дело? – спросил его Джек.

– Похоже, я наткнулся на тело. – Старик побледнел.

– Хочешь, чтобы я сменил тебя? – предложил клерк.

– Да, будь добр!..

Потратив на дело около двадцати минут, Барак расчистил от илистой грязи прямоугольник размером примерно семь на три фута. После чего он нагнулся и запустил руку в ил. Пошарив, он осторожно потянул и вытащил на поверхность другую руку трупа, после чего, отвернувшись от вонючей грязи, произнес:

– Попробуйте нащупать ноги. Если мы будем тянуть только за руки, покойник

может разорваться.

Опустившись на колени на сырой корке, мы с Уилфом погрузили руки в грязь. Дождь, как и прежде, молотил по нас и по этим протянувшимся вверх иссохшим рукам.

– Держу его за ногу, – произнес Харриданс дрожащим голосом.

– А я за другую, – добавил я. Это был ужасное ощущение: под пальцами ткань, кость и ничего больше.

Барак скомандовал: «Раз, два, три!» – и все мы потянули мертвые конечности. И из грязной лужи, полной засасывающей грязи, неторопливо появилось человеческое тело. Труднее всего шла нога, оказавшаяся в моей руке, и пока она неспешно поднималась на поверхность, я обнаружил причину. К бедру покойника была привязана веревка, на другом конце которой находилась железная чушка. Теперь сомнений не оставалось: тело действительно здесь спрятали.

Все вместе мы вытащили этот темный, сочащийся водой труп на берег. Цезарь с лаем принялся рваться с веревки. Мы сели на землю, глотая ртами вместе с каплями дождя свежий и чистый воздух. Наконец Уилф поднялся и аккуратно перевернул тело на спину. Достав тряпку из недр своего балахона, он вытер покрытую грязью голову трупа. Она представляла собой всего лишь обтянутый кожей череп, на котором все же сохранились волосы.

Харриданс протер шею и воротник открывшихся моему взгляду остатков дублета. Пригнувшись, старик распрямился с большой пуговицей в кулаке. Трясущейся рукой он показал ее мне:

– Вот видите, сэр, пуговица уцелела. Видите рисунок… большой квадратный крест. Я их помню, эти пуговицы-то, такие были нашиты на том дублете мастера Феттиплейса, в котором он чаще всего работал. И волосы светлые, как у него. Он и есть.

Уилф был потрясен, и по лицу его потекли слезы:

– Простите меня, мне трудно смотреть на все это!

Барак положил руку на его плечо.

– Как могло это случиться? – спросил я у своего помощника. – Эллен говорила, что горел один человек. Это был друг Уилфа, Питер Гратвик. Отца ее убили и бросили в пруд. – Я посмотрел на тело, однако оно слишком иссохло для того, чтобы сохранить на себе следы любой раны.

– Если его убили, то почему тело не оставили в плавильне? – наклонился ко мне Джек. – И кто там был? Эллен, как нам известно, но кто еще?

Я повернулся к своему клиенту:

– А не пропал ли во время пожара кто-то еще из местных, кроме мастера Феттиплейса и вашего друга Гратвика? Кто-то, кто мог подстроить все это и бежать?

По грязному лицу старика все еще стекали слезы и капли дождя.

– Нет, сэр, – ответил он, – таких не было.

Глава 34

По

настоянию Уилфа, мы внесли останки Феттиплейса под крышу и оставили иссохший труп возле внутренней стены разрушенной плавильни, прикрыв его обгорелыми досками. Нести его было тошно: я все опасался, что покойник развалится на части. Наконец я отвернулся от развалин и посмотрел на растрескавшуюся грязь, посреди которой раньше находился труп: его место и наши следы уже наполняла дождевая вода. Затем, насквозь промокшие, мы направились в обратный путь.

– Теперь нам надо будет обратиться к Хэмфри Батрессу, – задумчиво проговорил Барак, – как к члену городского совета.

– Да. Ему придется начать расследование и известить сассекского коронера. – Я покачал головой. – В этой поездке убийства буквально преследуют меня.

– И общим фактором является причастность к ним Приддиса. – Джек приглушил голос до шепота, хотя Уилф вместе с Цезарем уже ушел вперед. – Ты сказал, что подпись Эллен на купчей была подделана. Как ты считаешь, Батресс знает об этом?

– Вполне возможно. Признаюсь, он мне не понравился.

Вдали появился дом священника. Я взял Харриданса за руку.

– Вам надо послать за сыновьями, – осторожно проговорил я. – Вы пережили сильное потрясение.

Отчасти придя в себя, старик посмотрел на меня:

– Так вы ничего не расскажете о моем браконьерстве?

– Нет. Как и обещал. Мы будем придерживаться той версии, которую обговорили… что я попросил вас показать мне руины старой плавильни, – пообещал я ему.

Секфорд заметил нас издалека и вышел в сад.

– И что же вы нашли? – нерешительным голосом спросил он.

– Останки мастера Феттиплейса. – Взяв священника за мягкую пухлую руку, я посмотрел ему в глаза. – Сэр, в данный момент вы нужны Уилфу трезвым. Как и всем нам.

Глубоко вздохнув, отец Джон повернулся к Уилфу:

– Тело его будет погребено, как положено христианину. Я прослежу за этим.

Мы вошли в гостиную. Секфорд проговорил с невесть откуда взявшейся твердостью в голосе:

– Мастер Шардлейк, а не перенесете ли вы этот самый кувшин на кухню?

Я отнес его пиво в грязную комнатку, располагавшуюся за гостиной, где над немытыми тарелками жужжали мухи. Сейчас хозяин этого дома был явно не способен позаботиться о себе, хотя когда-то он опекал Эллен. Я вернулся в гостиную, в которой уже скрючился на скамье Уилф. Священник же занял свое кресло.

– Мастер Секфорд, – проговорил я, – на мой взгляд, нам, всем четверым, необходимо идти к мастеру Батрессу.

– Так будет ли установлена истина? – спросил Джон. – На этот-то раз?

– Надеюсь на это. А теперь слушайте меня оба. Умоляю вас помалкивать о моем личном интересе. Пусть Батресс, как и прежде, считает, что я занимаюсь поисками родни моего клиента.

Священник посмотрел на меня с внезапной подозрительностью:

– Однако, если вы обнаружили что-то в Лондоне, мы готовы услышать об этом.