Канадий
Шрифт:
Он не стал ждать, повернулся и ушёл.
Вика стала читать табличку с фамилиями на домофоне. Будкина не было.
Может, ещё не успели поменять фамилию в табличке? А может, он уже продал квартиру? Надо попасть в указанную квартиру и всё узнать.
Но как попасть внутрь? Вика чуть не плакала! Вот тебе и Франция! Что ж тут всё так не по-человечески.
Прошло не меньше тридцати минут. Наконец, к подъезду свернули две женщины.
Теперь Вика обратилась к дамам с просьбой пустить её в подъезд. Те не сразу поняли, что ей собственно надо,
Она поднялась на второй этаж по-французски, свернула направо и постучала в последнюю дверь. Открыли не сразу.
На пороге появился молодой человек лет двадцати пяти и, удивлённо пялясь на Викторию, спросил:
– Добрый день, мадам. Я что-то нарушил? Почему вы стучите в мою дверь?
Вика, сбиваясь, попыталась рассказать про русского Канадия, потом про заброшенную квартиру, которая простояла больше семидесяти лет запертой и таила кучу старинных вещей…
– Мне сказали, что вы недавно въехали в эту квартиру. Вероятно, это и есть та самая квартира. Мне нужно узнать, где мужчина, который её продал? Может, вы случайно знаете его настоящий адрес?
– Это просто сказка – то, что вы рассказываете! Мои родители купили эту квартиру через агентство «Мезон Руж», никакого мужчину я не видел и не знаю. А что касается заброшенной квартиры и семидесяти лет, то это ошибка или обман. Вы сами посмотрите! – он махнул рукой внутрь своей квартиры. – Разве похоже это жилище на старинную квартиру?
Вика во все глаза смотрела через открытую дверь в комнату. Ей хотелось войти и рассмотреть всё хорошенько, но француз не пускал её внутрь. Мой дом – моя крепость! – вспомнила Вика девиз европейцев.
Ну да, квартира была мало похожа на ту, которую описывал Канадий и к акую она видела на фотографиях у Антона. Там окна до пола, а тут – обычные, хоть и большие окна.
– И вообще, год постройки этого дома, кажется… – парень на минуту задумался, – тысяча девятьсот шестьдесят пятый.
Ой, а ведь Канадий писал про квартиру на четвёртом этаже! Сначала Вика рванулась было наверх, потом сконфуженно засмеялась сама над собой и поплелась вон из дома, который оказался вовсе не тем домом, который был описан у Канадия в блоге. Но ведь он чётко написал адрес!
Почему всё так не заладилось? Вика не могла найти ответа. Её отлаженная система, жизненный уклад и идеально выстроенная линия поведения дали сбой.
От такой оплеухи судьбы Вика сникла. Она не замечала ни прекрасной летней погоды, ни прелести парижской архитектуры. Чтобы вернуться в нормальное настроение, Вике требовалось время для медитации.
Она завернула в ближайший сквер и села на скамейку с причудливо вывернутой спинкой из кованого металла. Отвлечься от действительности ей не удавалось. Из головы не выходила квартира, которую ей надо было найти в Париже, хоть убейся. Теперь это дело чести!
Вдруг её осенило! Канадий нарочно указал неправильный адрес дома, ведь он писал свои посты, мечтая написать книгу. Не путевые заметки, не мемуары, а художественную книгу. Ему не было необходимости, а если поразмыслить, то и никакого резона сообщать всему миру адрес квартиры, где лежат сокровища!
14. Блог Канадия. Сокровища Марты де Флориан
12 апреля
На следующий день я снова явился на «явочную» квартиру. Шучу.
Квартира, долгое время бывшая тайной для проживающих в доме по улице Сите д’Антен, стала притягательным пунктом для многих жильцов. Дверь я не запер, поэтому время от времени любопытные соседи, в том числе и с нижних этажей, заглядывали ко мне, задавали вопросы, с любопытством рассматривали вещи и мебель вокруг.
Я не очень-то понимал, что мне делать со всем добром, которое свалилось на меня вместе с квартирой. Я бродил по комнатам, водил пальцем по старинным зеркалам, рассматривал картины, полистал книги, нашёл стопку рассыпавшихся писем и рядом бечёвку, которая сдалась, потеряв свои изначальные свойства по закону сопротивления материалов. Были ещё какие-то тетради. В бумажных носителях я понимаю больше, чем в посуде, украшениях и произведениях искусства, потому что я умею и люблю читать.
Решил начать именно с бумаг и книг, то есть с того, в чём я более или менее кумекаю. Я нашёл пачку медицинских масок, надел одну, из высокой стопки бумаг взял сверху тетрадь, стряхнул пыль, огляделся, отыскал глазами какую-то материю – то ли покрывало, то ли скатерть, обтёр тетрадку с обеих сторон. Теперь можно открыть. Тетрадь открылась в середине, записи внутри были сделаны от руки на французском. «Господин Ламбер не появляется уже два дня, – прочитал я и усмехнулся: фамилия запоминающаяся, обожаю сыр «Ламбер». – Я боюсь за него, ведь…»
Тут в квартиру вошла моя Огненная Эмма. Было уже около одиннадцати. Вчера я просил помощника, мне прислали помощницу. Или она сама решила приехать? Ведь по телефону я разговаривал именно с ней.
– Привет, подруга! – я развёл руки в стороны. – Что делать со всем этим хозяйством, я просто не представляю.
Эмма была в джинсовом комбезе и клетчатой рубашке без индейского раскраса. Вчера я предупредил её об уборке помещения, поэтому она появилась в рабочем виде, с пластиковым ведром и шваброй.
– Ты что везла весь этот реквизит из деревни?
Потрясённая Эмма всё ещё не могла произнести ни слова. Она пошла по гостиной, как по музею, не притрагиваясь ни к чему, но вглядываясь в детали обстановки.
– Маску надень, – посоветовал я. – Мне вчера «мухи» оставили целую пачку.
– Мухи? – наконец, она разморозилась. – Ты имеешь в виду фликов?
– Я имею в виду ваших полицейских.
– «Мухами» они были сто лет назад, – хмыкнула Эмма. – Они уже давно флики!
Девушка продолжала рассматривать интерьер и утварь.