Канатоходцы
Шрифт:
– И эта уверенность находит поддержку? У вас есть единомышленники, вероятно «сламисты», да?
– Любой порядочный человек найдет в «трущобах» единомышленников.
– Откровенное признание, Док, - засмеялся шеф.
– Вы облегчаете нашу задачу. Но «слам» не однородная политическая организация. Это партия смутьянов, подключившая к себе всех недовольных, в том числе сонников и студентов-многознаек. К кому же вы себя причисляете?
– Вы ошибаетесь, сэр. «Слам» не партия и не парламентская оппозиция. «Слам» - это крик души народа,
– Выключить!
– закричал шеф. Рука его нервно шарила по столу.
– «Я плюю вам в лицо… и та половина мира слышит меня!» - Доктор успел произнести строки какого-то стихотворения.
Но рука шефа уже нащупала тумблер, экран вспыхнул зеленым светом и погас.
– Передача прекращается по техническим причинам… по техническим причинам, - повторял диспетчер, словно убеждая себя в правдивости официального сообщения.
Ли тупо смотрел на потухший экран. Мыслей не было. Только одна еще так недавно непонятная фраза звучала в ушах: «Странное у нас время».
4
Бигль весело насвистывал что-то, искоса наблюдая за Ли, молча сидевшим у пульта.
– Включаю информационную запись блока, - сказал Ли.
На экране появилась диспетчерская космического корабля, и металлический голос произнес:
– Канал номер семьдесят три. Первая экспедиция на Вторую Планету. Космический корабль «Реджинальд» попал в метеоритный поток.
– Конец прошлого века, - сказал Бигль.
– Гарроу тогда бы не выбрался, если б не корабль «Содружества». Какой дурак это смотрит?
Ли нажал клавишу на пульте. Металлический голос снова заговорил:
– Номер шестьсот семьдесят три. Айвен Лоу, студент Харперс-колледжа.
– Студент, - удовлетворенно протянул Бигль.
– Я так и думал. Возьму-ка его на заметку.
Ли неприязненно посмотрел на Бигля и выключил экран. Откинувшись в кресле, закрыл глаза: мучительно хотелось спать.
– Что с тобой, малыш? Заболел?
– услышал он встревоженный голос Бигля.
– Я слушал вчерашний допрос, - сказал Ли.
– И я знаком с доктором Стоуном.
– Плохо, - задумчиво произнес Бигль, - совсем плохо.
– Что с ним сделают?
– спросил Ли.
– Что надо, то и сделают, - сурово сказал Бигль и, заметив состояние Ли, прибавил с былой ласковостью: - Иди-ка, малыш, отдохни. А я покараулю твоих подопечных.
Оставшись один, он долго смотрел на дверь, словно пытаясь увидеть за ней Ли, медленно бредущего к выходу, потом грузно уселся в кресло юноши, подумал и недрогнувшей рукой включил микрофон.
– Старший блок-инспектор Бигль вызывает шефа.
На экране возникло желтое лицо начальника Главного управления Системы.
– Что случилось, Бигль?
– Довожу до вашего сведения, шеф, о нелояльном поведении младшего блок-инспектора Джексона.
– Из новеньких?
– Да. Недоглядели. Встречался
– Как разоблачили? Сомниферы?
Биглю не хотелось рассказывать.
– Сомниферы, шеф.
– Полезное дело. Но вы переросли его, Бигль. Вчера на заседании Совета олдерменов решено передать вам руководство общественной безопасностью всего континента. «Слам» становится силой, которую все труднее держать в узде.
– А Тейлор?
– спросил Бигль, помолчав.
– С него хватит и контрразведки. Через час я вызову его вместе с вами. А с мальчишкой - по тридцать пятому параграфу. Придется изолировать.
Бигль выключил микрофон и подошел к окну. Далеко внизу маленькая фигурка Ли пересекала улицу по ажурному мосту. Вот она уже потерялась в толпе.
«Придется изолировать», - вспомнил Бигль и вздохнул: «Боюсь, что это нам не удастся».
Глава 1,
в которой Лайк учится ходить
Я тысячу тысяч раз видел это серое небо над Городом - низкое и влажное, как нависший над головой полог походной палатки. Я тысячу тысяч раз слышал душераздирающий визг монорельсовой дороги, грохот электрокаров, лязганье турникетов таможни, въедливый шепот рекламных аппаратов и поверх всего, владыкой этого странного, сумбурного, сумасшедшего, гремящего мира, ровный голос диктора: «Рейсовый Вторая Планета - Луна - Главная - Мегалополис совершил посадку на девятнадцатой полосе сектора В». Я знал наизусть запахи пота и косметики, бензина и табака, виски и машинного масла - запахи Города, сотен людей, механизмов, дыма, гари, пыли - черт знает чего еще!
Я тысячу тысяч раз видел все это, слышал все это, обонял, чувствовал, наслаждался и проклинал. Тысячу тысяч раз я шел по горячему бетону космопорта к свистящим магистралям Города - к почету, к деньгам, к славе, к новым друзьям и новым врагам, к опасности, к ежесекундной готовности собраться, отразить нападение. А то, что над дверями постоянно мигает красный сигнал, что ж, привычное дело, не впервой. Если опасно измерять в каких-либо единицах, например «дейнджерах», то в моем случае число этих самых «дейнджеров» давно перевалило за норму.
Красивая цифра - тысяча тысяч! Она рождает память, набитую до отказа информацией, всякой - полезной и хламом. Но, увы, это не моя память, чужая, подаренная мне безвозмездно фотографиями, фильмами, цветными телеэкранами и, главное, живыми людьми, очевидцами - без волокиты: мнемозапись непосредственно на мои центры памяти. И вот вам фокус: человек, ни разу не подъезжавший к Мегалополису ближе чем на тысячу миль, становится чуть ли не коренным его жителем - с его знанием города, людей, их нравов, привычек, маршрутов и развлечений.