Канцелярская крыса
Шрифт:
— Я…
— Никто не отправлял вас в Новый Бангор, мистер Уинтерблоссом, — твердо сказал Брейтман, глядя ему в глаза, — Вы сделали это сами. Сами сели на корабль и отправились в путь. Без командировочного удостоверения, без документов, без приказа. Вы услышали зов острова. И прибыли.
Не в силах сдержать себя, Герти разразился истерическим смехом.
— Никакого зова я не слышал!
— Если бы вы его не слышали, вы бы попросту не смогли сойти на остров. Вы могли бы месяцами рыскать по всей Полинезии, но не увидели бы даже маяков Нового Бангора. Этот остров защищен от незваных гостей тем, что надежнее любой крепости и эффективнее минного поля. Но если вы тут оказались, можете
— Но вместе со мной на «Мемфиде» плыло множество людей! Что же вы хотите сказать, все они услышали загадочный зов, повелевающий им отправиться к черту на рога?
— Едва ли. Новый Бангор очень привередлив по части приглашений. Ни один из ваших попутчиков не сошел на берег. «Мемфида» покинула остров, избавившись от одного-единственного человека. От вас.
— Куда же они все плыли?
— Туда, куда и направлялись. На острова Фиджи, или на Соломоновы острова, или в Австралию. Короткую стоянку в порту Нового Бангора они попросту не заметят. Кто-то, как окажется, спал в эти сутки без памяти, кто-то мучился морской болезнью и не выглядывал в иллюминатор, кто-то и вовсе поклянется, что никакой суши по близости не было, а судно весь день шло сквозь густой туман.
— Черт знает что! Я отлично помню, как говорил с офицером на палубе!
— Скорее всего, он этого не вспомнит. Из всех людей, бывших на борту «Мемфиды», вы один имели в кармане пригласительный билет от Нового Бангора. И вы единственный, кто ступил на остров.
— Но я был в списке пассажиров! Неужели никто не обратит внимания на то, что я пропал посреди океана?
— Ну отчего же… Обратят. И дополнят судовой журнал соответствующей записью. Например о том, что пассажир второго класса Гилберт Н. Уинтерблоссом таинственным образом исчез из своей каюты во время плавания. Они сойдутся на том, что он, вероятно, предпринял прогулку вечером по верхней палубе и, не удержавшись, упал за борт, не замеченный вахтенными. В высшей степени досадный случай, однако подобные случаи иногда имеют место.
— Замечательная манера приглашения, — буркнул Герти, — И много у меня товарищей по несчастью?
— Гости из большого мира здесь редкость, но время от времени они прибывают, причем ни один из них не подозревает о том, что вокруг него происходит что-то странное. За последний год прибыло около дюжины.
— Все из Лондона? — нервно поинтересовался Герти.
— Ну почему же… Какой-то шотландец чудом спасся после кораблекрушения своего корабля возле острова Окленд. К берегу его прибило вместе с обломками, за которые он цеплялся. И, подобно вам, был уверен, что ничего экстраординарного с ним не случилось, если не считать чудесного спасения. Это тоже способ приглашения. У Нового Бангора их много. Я помню одного денди из Нью-Йорка. Он прибыл на остров, будучи уверенным, что едет на встречу со своей невестой, с которой познакомился по переписке. Он вел с ней переписку несколько лет, мистер Уинтерблоссом. А потом со слезами на глазах рассыпал передо мной пустые картонные листки, которые прежде казались ему фотографическими карточками его нареченной. Письма, которые она писала ему, оказались счетами из прачечной или газетными вырезками. Остров попросту позвал его. Не знаю, зачем.
— А… другие?
— Помню одного отчаянного парня, который сбежал из поместья «Брикендон и Вулмерс[151]», убив двух охранников. Его самодельный плот разбился о портовый мол. Был какой-то ученый, решивший, что Новый Бангор — идеальное место для изучения Hippopotamus amphibius amphibius Linnaeus[152].
— Зачем? — прошептал Герти, — Зачем он это делает?
— Я уже сказал вам. Не знаю. И никто не знает. Некоторые из этих людей, погостив на острове, отправляются обратно, так и не поняв, что с ними произошло. Иные застревают на многие года. Дело в том, что покинуть остров не проще, чем получить пригласительный билет. Никто не знает условий. Даже я, хотя изучаю Новый Бангор много лет. Некоторые считают, это его метод развлечения. Как новые куклы для ребенка. Он попросту развлекается с ними, пока не забудет или они ему не наскучат…
— Он? — напряженным голосом спросил Герти, — Вы полагаете…
Брейтман лишь отмахнулся.
— Ничего такого я не полагаю, всего лишь одна из теорий. Да, некоторые считают, что остров обладает собственным разумом. Отсюда проистекает множество парадоксальных теорий. Только я их не поддерживаю. Мне, как ученому, сложно признать наличие подобного разума, неподконтрольного, непознаваемого, да еще и нарушающего законы природы. Я предпочитаю считать Новый Бангор… кхм… зоной аномального воздействия неизученных сил. Физическим феноменом, но и только. Кораблем-призраком, заблудившимся между мирами и вечно блуждающим со своим экипажем сквозь время и пространство.
Герти съежился в своем кресле.
Ему вдруг показалось, что он воочию видит то, о чем говорит Брейтман. Прогнившие скрипучие доски палубы под ногами. Трепещущие лохмотья парусов. Оскаленные в ухмылках беззубые черепа, смотрящие на него со всех сторон. Летящие в лицо соленые брызги, от которых, однако, пахнет не освежающим морем, а тленом и запахом разложения… Вечный бег в направлении, неизвестном ни одному компасу. Сквозь ткань пространства и времени.
— Теперь я понял, — пробормотал Герти, ощущая во рту синильную горечь, — Я приговорен к Новому Бангору, верно? Я заточен здесь.
— Скажем так, вас пригласили погостить, — уклончиво сказал Брейтман.
— И заперли входную дверь. Теперь я понимаю. Все стало ясно. Мои неуклюжие попытки бегства с самого начала ведь были обречены на неудачу? Когда я покупал билет, корабль или отменял заход в порт или отправлялся на ремонт. Когда я решил отправиться воздухом, «Граф Дерби» мгновенно вышел из строя. Затем «Лихтбрингт» устроил хаос в порту… Да, теперь я понимаю. Остров не отпускает меня, да? Если бы мне взбрело в голову отправиться вплавь на бревне, я бы все равно не преодолел его невидимое притяжение? Полагаю, меня развернуло бы обратно каким-нибудь загадочным океанским течением и прибило обратно к берегу?
— Полагаю, что-то в этом роде.
— Чего он хочет от меня?
Требовательность в голосе Герти заставила Брейтмана нахмуриться.
— Что?
— Чего он хочет от меня? — медленно и раздельно повторил Герти, чувствуя себя раздавленным, выпотрошенным и очищенным от костей, как разделанная на доске рыба, — Он заставил меня покинуть Лондон. Он позвал меня сюда. А теперь не хочет отпускать. Значит, ему что-то от меня нужно? Но что?
Брейтман сложил из гибких пальцев очередную несимметричную фигуру.