Кандидат
Шрифт:
— Да, это так, — ответила с улыбкой.
— Ну же, пошли внутрь, — он послал мне хитрую ухмылку. — Я хочу видеть, если кто-нибудь из советников рассматривает твою задницу на своем компьютере.
Я не была готова кого-то видеть, особенно со все ещё свежими слезами на щеках, но Баррет был прав. Я ничего не могла поделать, разве что продолжать двигаться вперед — мы обе, я и моя задница.
Я игриво шлепнула парня по руке, прежде чем позволить ему увести меня внутрь.
Глава 9
Баррет
Как
Подбодренные постоянными победами, мы занимались делами предвыборной кампании. Всего за неделю до предварительных выборов в Канзасе, Луизиане и Небраске, Нинья, Пинта и Санта Мария все в таком же бешеном темпе пересекали штаты. Я понятия не имел, как папа ещё сохранил голос после стольких речей, но ему удавалось донести уверенность и силу до каждого — независимо от размера площадки или количества появившихся людей.
Где бы мы с Эддисон не появлялись, пресса наваливалась всей толпой, чтобы сфотографировать нас. Не думал, что хоть кто-нибудь из наших предполагал такую популярность нашей помолвки. Подтверждая мнение Каролины, люди поддерживали нашу сказку — какого бы черта это не означало.
К концу дня люди, в основном, были в восторге от Эддисон. В конце концов, она была работящей девушкой, которая завоевала сердце богатого холостяка. Она стала воплощением сказки, где красавица приручила чудовище и, черт возьми, если эта девушка не знала, как использовать собственные чары. Эддисон без усилий переходила от общения с фермерами из глубинки к болтовне с закаленными политиками. Некоторые помощники шутливо называли ее «Кейт», имея ввиду жену Принца Уильяма, Кэтрин Мидлтон. Другие утверждали, что Эддисон оказывает такое же влияние, как принцесса Диана, которая вдохнула жизнь в затхлый Дом Виндзоров (примеч.: Виндзоры — царствующая королевская династия в Великобритании), только в нашем случае, Эддисон вдохнула жизнь во временами скучный мир политической агитации.
Любая мелочь могла стать решительной для папиной победы над его главным противником, Клиффом Вотерстоном. Мужик мог спокойно сыграть Винстона Черчеля в фильме, и у двух его сыновей были такие же бульдожьи черты. С тех пор, как Америка стала одержимой поверхностными молодостью и красотой, они со всеми потрохами попались на наш крючок.
Чем больше времени я проводил с Эддисон, тем лучше понимал, что не так уж и притворяюсь. Рядом с ней было невероятно легко. Да, мы спорили, много, но я больше не чувствовал ее презрения. Изначально меня не заботило то, нравлюсь я ей или нет, но теперь… теперь я решил показать ей себя в другом свете.
Эддисон становилась важной для меня. Мне нравилось ее чувство юмора, ее очарование и ее тепло. Люди полюбили ее, и я уже начал гадать, не попал ли сам под ее чары.
«Соберись, Каллаган».
Из
— Хочешь одно?
— Черт, да, — ответил я, забирая у него бутылку. Открыв ее, я сделал два больших глотка, прежде чем опустить бутылку, а потом потер глаза, чтобы прояснить зрение. Последние несколько часов я провел в автобусе, пытался работать и сейчас нуждался в перерыве.
Когда Эддисон вышла из ванной, я дважды осмотрел ее. Дело было не в том, что она сменила свое платье на пару легинсов и большую футболку, а в том, что девушка паршиво себя чувствовала. Она не жаловалась, но последнюю неделю ее знобило. Сегодня у Эддисон под глазами залегли темные мешки, которые резко контрастировали с белым, как стена, лицом. Я толком не смотрел на нее с тех пор, как девушка завалилась на диван, зарылась в несколько одеял и с головой погрузилась в свой компьютер. Не мог поверить, насколько быстро ухудшилось ее состояние.
Так как я никогда не умел деликатно разговаривать, выпалил.
— Боже, ты словно из ада вернулась.
Тай дал мне подзатыльник.
— Идиот, — пробормотал он.
— К твоему сведению, — Эддисон нахмурилась, — сейчас мой внешний вид меня волнует меньше всего, — она провела салфеткой под носом. — Но уверяю, чувствую я себя ещё хуже, чем выгляжу.
— Извини. Как-то по-дурацки получилось, — застенчиво произнес я и потер заднюю часть шеи.
— Я обещала Сандре, что к завтрашнему митингу буду выглядеть достойно, и не опозорю тебя.
«Опозорить меня? Она переживала, что опозорит меня?»
Когда девушка внезапно покачнулась, я вылетел из своего кресла и поддержал ее за плечи.
Ее стеклянный взгляд встретился с моим.
— Спасибо.
— Послушай, мне насрать на митинг. Я о тебе волнуюсь, — когда брови Эддисон встретились с волосами, я пояснил, — да, именно. Ты уже неделю болеешь и тебе ни капельки не лучше.
— Просто простуда.
Я покачал головой.
— Не думаю. Возможно, нам следует остановиться и отвезти тебя в скорую или ещё чего.
— Нет, нет. У нас нет на это времени.
— Мы найдем.
— Я в порядке. На следующей остановке куплю какие-нибудь лекарства от простуды.
— Для начала — да, но почему бы тебе не полежать ещё немножко?
Эддисон посмотрела через плечо на компьютер.
— Но я должна просмотреть заметки, которые прислал мой заместитель.
— Тео и без тебя справится. Ты должна вернуться в кровать.
Прежде чем она смогла запротестовать, я обнял ее за талию и повел по проходу к спальне. Открыв дверь, я протолкнул девушку внутрь и повлек к кровати.
— Хочешь что-нибудь поесть или попить?
Эддисон молча скинула туфли, с интересом разглядывая меня.
— Ты серьезно?
— Что?
— В смысле, все это — часть, — она нарисовала в воздухе кавычки, — фейковой предсвадебной заботы, или ты действительно предлагаешь свою помощь?
Черт меня подери, если ее слова не ужалили немного, словно я был каким-то бессердечным ублюдком, который не мог заботиться о благополучии другого человека.
— Так как все в поезде в курсе нашей помолвочной хитрости, мне нет смысла притворяться, верно?