Кандидат
Шрифт:
Нас буквально чуть не задавила толпа из людей с тележками и сумками на колёсиках. Протиснувшись между этой разношёрстной толпой, я скинул пиджак, бросив его Андрону буквально над головами низеньких филиппинцев, а сам направился к ближайшей кофейне.
Мы приобрели билеты до Кащеева Городища — столицы Каледонийской Области. С дозаправкой в Порт-Алексее, на Новой Гвинее. Впереди оставалось ещё четыре часа, и мы решили прогуляться. Приятно, что у аэропорта оказался свой собственный песочный пляж — предлагалось даже арендовать шезлонг. Правда, в этот день стояла пасмурная погода, а море
— Ты же за ним следишь? — спросила она меня.
— Слежу. И он за нами следит.
Щурясь, она смотрела на дома, взбирающиеся вверх по горам от аэропорта, утопая в бурной растительности.
— Манила… Знаешь же, что раньше город назывался Манилой?
— Слышал, — кивнул я. — А почему переименовали? Просто из-за созвучия?
— Ну, как, известная же легенда! После выкупа колоний Император пошутить изволил и послал в Манилу управлять графа Манилова. И сказал — мол, если порядки наведёшь, бунтов не будет, и налоги нормально соберёшь — переименуем в твою честь.
— И что, получилось?
— Ну, при жизни — нет, но следующий самодержец, Александр Третий, слово сдержал и город переименовал. Так… мне кажется, или Янко опять куда-то пропал?
На этот раз Янко обнаружился не у барной стойки, а у стойки с билетами. Мы поймали его, когда он уже выходил из очереди, помахивая бумажными талонами.
— Решил сразу до Долгово Городища купить. Там стык между рейсами всего с разницей в два часа!
Он довольно сверкнул золотым зубом.
— Это же большой крюк! — охнула Самира.
А меня это окончательно взбесило.
— Я тебе сейчас морду бить буду, — дёрнулся я. — Говорили же, что после договоримся?! Почему Каледонии не дождался?
— Ну и как, договорились? Ты меня проигнорировал. Ну, или не придал значения. А я тебя по-людски попросил! А ждать Каледонии…
— Что нам теперь, самим туда билеты брать? Разделяться нам нельзя. Да и заграница это.
— Нельзя, — кивнул Янко. — На то и был мой расчёт. Да не бойтесь, так будет не сильно дольше. А геликоптеры одинаково и из Плотниковска, и из Бессарабии. И заграница весьма условная — считай, протекторат.
Мы с Самирой рванули в кассы, и после изучения списка на экранах оказалось, что Янко неожиданно прав. Скорейшим способом попасть в Аустралию был рейс до Новой Бессарабии, города Долгово Городище. До упомянутого Плотиниковска лететь от Каледонии было ближе, но ближайшие вылеты были все заполнены. Да и рейсы почти не отличались по цене. Выбора не было — докупили билеты в надежде попасть в Бессарабию. В конце концов, я надеялся, что мне удастся выйти на след Пущникова и Ивана Абрамова.
Опустив подробности трёх перелётов и двух пересадок, тропической жары, лёгких бессонниц из-за близости горячего темнокожего тела Самиры, закончившейся чистой одежды и дикого желания поскорее упасть на нормальную кровать — прибыли на материк мы вечером в четверг.
И здесь меня ждало несколько сюрпризов — главным образом, не вполне приятных.
Глава 25
Моё первое посещение местных заграниц, пусть и условных, оказалось вполне впечатляющим. Я смотрел на приближающийся берег и ловил себя на непривычном чувстве — удивлении.
Вы когда-нибудь видели города-крепости в начале двадцать первого века? Вот и я не припомню, хотя, возможно, и встречалось в каких-нибудь пустынных террористических государствах. Более того, я считанные разы за все прожитые жизни встречал российские колонии где-то за пределами Евразии, а тут — Австралия, ещё и южное побережье.
Если верить энциклопедиям, город достигал почти миллионного населения, но вся его центральная часть с небольшими выступами в сторону морского порта и аэропорта была окружена мощной двадцатиметровой стеной с вышками, рвами, редутами и бастионами, в лучших традициях звёздчатых крепостей. За рвом же с трёх сторон вдоль крупнейших магистралей тянулись бесконечные корпуса лачуг, огородиков и вполне привычных по форме избушек, правда, построенных из чего попало. Между ними виднелись островки орошаемых плантаций, полей, садов и… пара весьма крупных очагов пожаров.
— Опять в лачугах бунтуют, — прокомментировал Янко, сидевший у окна через ряд. — Мда, очень некстати.
— Ты же собирался куда-то отлучиться? — вспомнил я.
— Да. В этом-то и проблема.
— Мы тебя искать туда не полезем.
— А я и не просил меня искать, — огрызнулся он в ответ.
Стены ограждали квадрат пять на пять километров, внутри которого плотными рядами стояли высотные здания — от пяти этажей ближе к стенам до двадцати в центре, в основном — обычные серые панельки середины прошлого века.
Вторым источником удивления была погода. Я понимал, что в апреле в южном полушарии начинается осень, но не думал, что здесь будет примерно так же холодно, как и в наших широтах месяцем ранее. Конечно, в другом мире мне бы при такой температуре показалось очень тепло, но сыграли и одежда, и особенности здешнего организма. Восемнадцать градусов с ветром и мелким дождём в условиях влажности оказались для меня весьма некомфортными.
Двухэтажное здание аэропорта было тесное, серое, неудобное, с длинными очередями и огромным выцветшим панно над воротами «РФИ — 1975», которое после получения независимости никто не решился снимать. Я заметил, что людей славянской внешности здесь почти нет — сплошь смуглые кавказцы, турки, арабы, балканцы вперемешку с темнокожими местными и метисами всех вариаций. Люди выглядели тревожными, и куда больше было людей на транзит и на вылет, чем на прилёт. А ещё я обратил внимание на равномерно распределённых военных по всему периметру аэропорта.
Мы прошли долгую процедуру досмотра, заплатили пошлины — страна была другая, хоть и условно-союзническая. Обменяли деньги — за один рубль давали шестьсот новобессарабских львов. Хмурый дядька-кавказец спросил:
— Цель визита?
— Транзит в Голицын-Южный.
Мужчина отвернулся, глянул куда-то в мониторы.
— Ближайший рейс — послезавтра. Наземным транспортом не рекомендую. Рекомендую поселиться в гостинице при аэропорту и дождаться. И, ради бога, не выходите за периметр.