Капище (Чечня-1996)
Шрифт:
– Сначала заложник. Может вы и не имеете никакого отношения к обмену, а так, что-то где-то слышали!
– А не боишься, что мы тебя сейчас просто убьем и заберем деньги? дедок насмешлив, куражится.
– Боюсь. Поэтому и сделал одну вешицу, она вас позабавит, - я медленно и осторожно опускаю сумку перед собой. Потом медленно достаю детский брелок с множеством кнопочек и нажимаю на одну. Раздается какая-то визгливая мелодия. В ночи ее слышно далеко и хорошо.
Дедок с сынком сразу нацелили автоматы на меня.
– Это что ты, мил человек, задумал?
– нет уже прежнего куража и елея в голосе деда.
– Это я бомбу поставил на боевой взвод. Теперь, если сумку раскрыть, разрезать, будет маленький "Бум". Человеку ничего, а вот денежки тю-тю. Сгорят, а что не сгорит, то можно будет просто выбросить, потому что даже в туалет не сходишь, не подотрешься. Слишком маленькие бумажки останутся. Не хватит. Пальцы испачкаешь, - пояснил я и плюнул им под ноги.
Теперь я уже курил не кулак, а держал руку на отлете. Мой черед куражится. Ну, думайте, пособники бандитов, думайте. Казалось, что через несколько секунд у них из ушей повалит дым. Мозги у них соображали в нестандартных ситуациях медленно. Даже крайне медленно.
Есть деньги, но взять их нельзя. Самое главное, чтобы они были на самом деле пособниками бандитов, чтобы они были посредниками при обмене, а не просто желающими хапнуть кучу денег на халяву. Я ждал. Надо их поторопить, направить мыслительный процесс в нужное русло.
– Так где состоится обмен?
– Хорошо!
– с ненавистью в голосе выдавил из себя дед.
– Пойдешь с сыном к чеченам, там и посмотришь. А сумочку оставишь здесь. Я ее посторожу.
Пока все идет по задуманному, даже лучше чем задумано. Тьфу, тьфу, тьфу.
Дед достал радиостанцию, отвернулся от меня и зашептал что-то. Станция сначала ответила шумным шорохом атмосферных помех, потом четко по-русски с чеченским акцентом.
– Ты штучку-то оставь, чтобы бомбу разрядить-то, - заявил дед.
– А зачем? Вернусь и разряжу. Не вернусь - не будет денежек. Или все довольны, или все остаются при своем интересе.
– Ну, смотри, щенок, если обманешь, то будешь молить о смерти.
– Нет в голосе его прежнего меда. Волк, просто волк. Не ошибся я в породе этого зверя, не ошибся.
– Пошли, - сын толкнул больно в бок стволом автомата.
– Пошли, - я вздохнул и отправился на российскую, но чужую территорию.
Шли минут пятнадцать, ноги вязли в грязи, не побегаешь. Из кустов поднялись две фигуры.
– Ну, молись теперь, гад, чтобы живым ушел, - вполголоса сказал мне сопровождающий.
– Господа, - голос мой был полон испуга, - покажите мне заложника.
– А может тебе еще показать х... и дать полизать?
– голос из темноты с чеченским акцентом.
– Это предложение для меня неприемлемо, - стараюсь говорить как можно тверже, но не резко.
В этой почти кромешной темноте только голос может выразить все твои эмоции, - ни выражения лиц, ни позы тел не видно, только размытые пятна.
– Ладно. Покажи.
– Имен не называют, опытные гады!
Из темноты подводят еще одну фигуру. Она спотыкается на каждом шагу, ее поддерживают. Я подхожу ближе. Вокруг нас скучиваются бандиты, поговорить нормально не дадут.
– Андрей, ты?
– Я, Леха, я, - голос слаб - не знаю сможет ли Андрей выполнить то, что я задумал.
– Какой у нас был позывной на узле связи?
– "Каскад".
– А когда все отдали молдаванам?
– "Кодру".
– Пальцы покажи.
– Да целые, целые!
– гогочут чечены.
– Я хочу сам посмотреть!
– беру руки Андрея, ничего не видно, ощупываю пальцы. Все на месте. Руками ощупываю голову - уши тоже месте. Потом поворачиваю ему голову до тех пор, пока он может терпеть.
– Э, больно!
– Андрей вскрикнул.
– Если хочешь ему голову оторвать, так скажи, мы это сами сделаем! Деньги только отдай!- ржание вокруг нас усиливается.
– Ладно, где деньги?
– А где гарантия, что мы уйдем целыми?
– Хотели бы убить, давно бы это сделали!
– Логично!
– я расстегиваю куртку, снимаю ее.
– На, подержи, протягиваю ближайшему бандиту. Потом отстегиваю подклад и вынимаю оттуда жилет с деньгами, передаю его, подклад - на место.
– Ух ты!
– зажигаются фонари и спички, бандиты осматривают жилет, расстегивают его, достают деньги.
– Тут все правильно?
– Все правильно, - подтверждаю я.
– А в сумке?
– не выдерживает сынуля.
– Ничего, хлам.
– Ну, ты гад!
– в голосе его чувствуется и уважение и ненависть одновременно.
– Я забираю заложника и мы уходим. Вы получили деньги, я - человека, все справедливо.
– Он пойдет в пяти метрах за вами. Если что не так, то первым мы убьем его.
– Я не против, - пожимаю плечами.
Мне вообще сегодня умирать не хочется.
Вышли в обратный путь, я подсвечиваю фонариком дорогу, постоянно оглядываюсь назад, Андрей плетется сзади. Ему тяжело. Прошли больше половины пути. Жду Андрея. Вот он уже на подходе. Я закуриваю, машу фонарем, зажигалкой.
– Ты чего?
– спросил "сынуля".
– Не хочу чтобы твой папаша нас пристрелил.
– Так в сумке-то что у тебя?
– От дохлого осла уши, - поясняю я.
Он достал радиостанцию, вызвал отца и сообщил ему эту новость. Пока он разговаривал с отцом и объяснял ему, как их облапошили, я снимал часы, и трансформировал застежку часов в нож. Андрей подошел.
Ну же, сейчас!
– Андрей, как только ты падаешь - катишься вправо. Пароль - узлы связи. Не бойся!
– шепчу я ему.