Капитал (сборник)
Шрифт:
– А где сейф? – выдавил я.
– Не знаю, – закончила топотать Ксюха. – Хи! Точно сейфа нет. А я смотрю, вроде, как пусто стало…
Я вскочил румяный и трезвый. Секунду подумав, объявил:
– Триста килограммов белым днём тихо не унесёшь. Найду!
На перрон я выскочил, перегнав свои ноги и совершив кувырок через голову. Всё-таки трезвость была мной надумана.
А на перроне никого. Ни людей, ни машин.
– Наталья Робертовна видела или знает! – вслух подсказал я сам себе.
Бежал к ней на пост, теряя время
– Конечно, видела, – апатично ответила она, словно я спрашивал про вчерашнюю серию каких-нибудь «Сердечных тайн». – Приехали, погрузили и уехали.
– Кто?!
– Ваши. Милиция. Я и подходить не стала.
– С ерусалимского отдела?
– Нет, незнакомые лица.
Вернулся в кабинет. Ксюха сидела калачиком на топчане. Выпятила губы и перебирала ремешки на босоножках.
– Нашёл? – спросила она, утерев с губ задумчивые слюни.
– Да ну! – отмахнулся я, падая на стул.
– А что хранилось в нём?
– В одном отсеке дрянь, какие-то непонятные вентиляторы, будь они прокляты, – без желания ответил ей; мне надоело говорить, ходить и беспокоиться. – В другом отсеке – «секретка». Достаточно потерять один лист, чтобы огрести по башке. А у меня там пятнадцать томов. Тюрьма… Сам виноват.
Ксюха спрыгнула с топчана и прошлась от стены к стене. Босоножки хлопали по пяткам.
– Пойду тоже искать! – сказала она, бледная, похудевшая, и уши её, казалось, тоже побледнели.
– Не пытайся. Это…
Ксюха убежала, не дослушав.
В окно буднично светило солнце, сквознячок трогал жалюзи, и те мягко постукивали друг о друга. Мир не изменился. Солнце оставалось солнцем, ветер – ветром, звуки – звуками, но я стал посторонним среди них, неправильным. Вроде бы, и живой, а погиб. Умри я сейчас, была бы пусть печальная, но гармония. Солнце светит, покойник лежит. Естественное событие.
«Не кипешись, – пробубнил внутри меня мудрый глас. – Руки, ноги есть, жизнь прекрасна, и тюрьма не самое худшее, что случается».
Понятно, что и как произошло. Серов нажаловался на меня, и с управления приехал микроавтобус, набитый проверяющими. Зашли в отворённую дверь, увидели меня на полу, посмеялись, как над последним синяком, и решили проучить, унести самое ценное. Молодцы, одним днём прихлопнули, вместо того, чтобы морочиться с проверками.
Я взял мобильник, нашёл «Серов-мелочь» и нажал вызов. Потянулись электронные стоны, означающие страх Серова брать трубку.
– Милиция, Серов, слушаю!
– Олух ты, а не Серов, – рассмеялся я. – Какая милиция? Тебе же на сотовый звонят, балда!
– Ой, Вань… Сергей Иваныч… – захихикал тот.
– Перемудрил ты, Рома, – давил я. – Перестарался.
– Да запарился совсем! Телефоны наперебой звонят, не знаю, за какой хвататься. И городской, и внутренний, и сотовый…
– Я не про то, Ром. Ты понимаешь, про что я?
– Не понимаю, дорогой.
– Зачем сейф взяли? Вам скучно жить?
– Иван, какой сейф?
– С «секреткой», дурачок. Вы ополоумели там?
– У вас сейф пропал, Иван Сергеевич? – голос Серова окреп. – И не кричите на меня, соблюдайте субординацию. Вы сказали «секретка»?
Я нажал вспотевшим, скользким пальцем красную трубку.
Серов не при чём. Был не при чём. Сейчас он бежит докладывать, и приблизительно через час надо ждать гостей. И телефон слушается! А я открытым текстом…
Мне стало смешно на себя. Вместо того, чтобы вылезать из трясины, я грёб изо всех сил в глубь. Денёк…
Но кто же взял сейф?
– Ты чего смеёшься? – возникла на пороге Ксюха. – Нашёл?
– Сядь, – я поставил для неё посреди кабинета стул.
Прежде чем сесть, она сделала «ласточку». Перевернулась вниз головой через спинку стула, вытянула строго вверх ноги с носочками вместе, и сразу после этого, опираясь руками о сидение и изобразив в воздухе шпагат, спикировала вниз, усевшись, как нормальный человек. На лице её среди шрамов играло ожидание хорошей вести.
– У меня ничего не получилось, а у тебя? – она похлопала ладошами по коленям.
– Громко не радуйся, не перебивай меня, – начал я. – Потом у меня не получится сказать, так что скажу сейчас. Я полюбил тебя, вот…
Ксюха напоминала ребёнка, который впервые попал в цирк и видит настоящего клоуна. Округлила глаза и не моргала.
– Через час за мной приедут, и больше мы не увидимся. Разве что через несколько лет, но ты понимаешь, там будет уже другая жизнь и другие мы.
Она приоткрыла рот.
– Не подумай, я не жалуюсь. Сам виноват. Просто знай, что люблю тебя и благодарен Ерусалимску за…
Телефонная трель прервала мою заупокойную речь.
– Ага, звонят предупредить, чтобы никуда не уходил, – сказал я, снимая трубку. – Да, слушаю!
– Товарищ Столбов? – сурово спросил мужской голос.
– Да, правильно. С кем имею честь?
– Представляться мне нет необходимости.
– Понимаю. Как вам угодно, – усмехнулся я.
– Понимаете? – на том конце тоже усмехнулись. – Вряд ли. Тем не менее, Иван Сергеевич, я желаю попросить у вас прощения от лица всей нашей…хм… организации. Сегодня мы кое-что взяли без спроса из вашего кабинета.
– Ну что вы! – перебил я. – Чепуха.
– Успокойтесь, не ёрничайте. Сейф мы, разумеется, не вернём, он повреждён. Ещё раз просим прощения. Однако мы купили вам новый сейф. Он крепится к стене или к полу, вы уж сами его привернёте, дело не хитрое.
Я тупо уставился на Ксюху.
– Чужого нам не надо, мы взяли только своё. Я имею в виду вентиляторы. А ваши бумаги мы положили в новый сейф. Вы слушаете? Он стоит под вашим окном. Идите уже заберите. Удачи вам!
Я не помню, как выбежал на перрон. Помню, что по пути опрокинул вместе со стулом Ксюху.