Капитан чёрных грешников
Шрифт:
Да и что он скажет жандармам? "В Ла Боме живет человек, который раньше был коробейником и не сознается?" Ну и что?
Все это Симон обдумывал, бодро шагая по дороге, и у него не было времени задать себе другой вопрос: чего же хочет от него советник Феро.
Тот был давним, отъявленным врагом Венасков (ведь для крестьянина судья, предъявляющий обвинение, — всегда враг), поэтому Симон и не помышлял поверить ему свои сомнения.
К тому же советник был уже в отставке и арестовать никого не мог.
С этими мыслями перевозчик подошел к калитке Ла Пулардьера.
За калиткой начиналась широкая аллея столетних платанов, ведущая прямо к крыльцу дома.
Стояла ночь, но в небе сияла луна, и в лунном свете Симон увидел человека, ходившего взад и вперед по аллее.
Калитка была отперта — толкни и войди.
Как только Симон вошел в сад, человек на аллее повернулся и пошел к нему навстречу.
За десять шагов Симон узнал гоподина Феро.
Советник подошел к нему и сказал:
— А я тебя тут караулил…
— Простите, сударь, я, может заставил вас ждать…
— Есть немного, — ответил советник, — но ничего: вот ты и пришел.
Он по-свойски взял перевозчика под руку и сказал:
— Я тебя караулил, потому что не хотел, чтобы тебя здесь кто-нибудь увидел.
— Правда? — удивился Симон.
— Пошли сюда.
Господин Феро увел Симона с большой аллеи и провел к маленькому павильону у стены того, что здесь пышно именовали парком, а хозяин по-простому называл садиком.
Этот павильон служил домиком садовника, но сейчас в нем никто не жил.
У двери стояла скамья, залитая лунным светом.
— Присядем-ка тут, — сказал господин Феро. — Здесь нам будет удобно, никто не увидит и не услышит.
Его загадочное поведение стало не на шутку интриговать паромщика.
Господин Феро сел первым и спросил:
— Знаешь, зачем я тебя позвал?
— Право, не знаю, сударь, — простодушно ответил паромщик. Он остался стоять.
— Я знаю, ты меня недолюбливаешь.
— Да что вы, сударь! — воскликнул паромщик.
— И со своей точки зрения ты прав. Человек сперва всегда прав, пока не подумал хорошенько.
— Нет, господин советник, — немного смущенно сказал Симон, — я про вас дурного никогда не говорил.
— Может, и так. Но на перевозе ты всегда на меня глядишь косо, да и не пришел бы сейчас, если бы только посмел отказать.
Симону стало не по себе.
"Дьявол, а не человек! — подумал он. — Мысли читает, как по-писаному".
— Что же, правду я говорю? — ласково спросил старик?
Симон не ответил.
— Ты не любишь меня, — продолжал господин Феро, — потому что ты из Кадараша, а все, кто из Кадараша, не любят меня со времен дела Большого Венаска.
На Симона вдруг нахлынул прилив откровенности:
— Вот уж что верно, то верно, сударь! — воскликнул он.
— Я предал суду Большого Венаска, — продолжал господин Феро, — потому что считал его виновным.
— А все-таки он был ни в чем не виноват, — сказал Симон.
— Потом я это узнал.
— Да???
И Симон, отступив на шаг назад, изумленно уставился на советника.
Тот продолжал:
— Теперь под следствием его племянник, как некогда был он, а мой племянник — вот странно сложилась судьба — ведет это следствие.
— Да, сударь, так и есть.
— И я не хочу, чтобы мой племянник, как я когда-то, имел несчастье предать суду невиновного.
Старик произнес эти слова с таким чувством, что Симон вздрогнул.
— Ты видишь человека, — продолжал господин Феро, — о котором всегда судили несправедливо. Я всегда повиновался только долгу, и никогда — личным чувствам. Я говорил о господине Анри де Венаске с племянником. Он считает его виновным.
Симон понурил голову.
— А я, — закончил речь советник, — считаю, что он невиновен.
У Симона вырвался крик.
— Знаешь, зачем я тебя позвал?
Он отступил еще на шаг назад и уставил странный взгляд — взгляд, где смешались удивление с недоверием — на человека, которого он до сих пор считал величайшим врагом семейства, де Венаск.
— Вы, сударь?.. Вы?.. — проговорил он.
— Да, я.
— Вы считаете господина Анри… невиновным?
— Считаю.
Но Симон не сразу ему поверил.
Крестьянский инстинкт подсказывал ему: не в первый раз судья говорит в пользу невиновности обвиняемого лишь затем, чтобы получить неопровержимое доказательство его вины.
Господин Феро, очевидно, догадался, что происходило в душе Симона, и сказал:
— Слушай меня хорошенько.
— Слушаю, сударь.
— Я больше в суде не служу: мне нет никакой выгоды искать преступника.
"А ведь и впрямь", — подумал Симон.
— Но я не хочу, чтобы мой племянник совершил ту же ошибку, что и я.
Господин Феро произнес это таким искренним тоном, что Симон невольно воскликнул:
— Так вы и вправду, сударь, думаете, что господин Анри не виноват?
— Я думаю так, а ты?
— А я уж и не знаю…
Этими словами Симон выразил все сомнения, все тревоги, мучившие его с той роковой ночи, когда Анри де Венаск с таким спокойствием, такой уверенностью в себе отдался в руки жандармов.