Капитан Кортес
Шрифт:
Кортес ушел к себе в палатку и долго не выходил.
– Что делает наш капитан-генерал?
– спрашивали любопытные. Педро де Альварадо раза два заглянул в палатку. Он не увидел ничего особенного: Кортес шутил с пажом, потом поел горячего супа и долго играл с Леонсико, не разговаривая ни с кем.
Кортес еще мог уйти. Устье реки было свободно от индейских лодок; он мог пробиться к своим судам, погрузить обратно людей и уйти. Путь армады лежал дальше, на север, к тем берегам, к которым грудами привозят золото из глубины горной страны. Остановиться здесь, в Табаско, на половине пути, дать возможность врагу окружить себя в чужом городе? А продовольствие? А
Нет, это могло кончиться неудачей, разгромом, гибелью армады в самом начале путешествия. Оставаться в Табаско было безумием. Значит, что же? Поворачивать назад?
Кортес долго сидел в палатке. Не стерпев, Педро Альварадо снова заглянул к нему.
– Как вы решили, дон Фернандо?
– спросил Педро.- Уходить отсюда?
– Нет, - сказал Кортес.
– Ждать осады?
– Нет, - сказал Кортес.
Педро раскрыл удивленные голубые глаза.
Что же тогда, дорогой дон Фернандо?
– спросил Педро.
– Я не понимаю вас.
– Выйти за стены города и принять бой в открытом поле, - вот что я решил, дорогой дон Педро, - сказал Кортес.
Ночью испанцы повезли своих раненых на суда. Устье реки было свободно от индейских лодок; меньшая испанская бригантина добралась благополучно, выгрузила раненых, взяла на борт еще полсотни солдат и десять коней. Шесть пушек еще прежде были подвезены в город. Половина матросов с судов и оружейники с «Санта Тересы» последовали за бригантиной в лодках. Всем удалось незаметно подняться по реке до тропинки, ведущей в город, и еще до наступления утра укрыться за стенами Табаско. Кони едва шли, - они застоялись на судах за долгие дни плавания.
В городе Табаско в эту ночь спали неспокойно. На дальних холмах горели костры. Весь горизонт с севера и с востока был розово-дымный от отсветов огня. Тысячи людей собрались на холмах вокруг костров-индейские племена с гор, с равнины и с другого берега реки. Индейцы здешних мест готовились дать отпор пришельцам.
Дважды просыпался Лопе этой беспокойной ночью и слышал шаги, видел неподвижную тень часового на белой стене, слушал беспокойное бормотание товарищей, лежавших рядом. По правую руку от него лежал Хуан де Торрес. Старый эконом мог бы остаться на «Санта Тересе» - капитан не стал бы посылать его в бой, - но вот пошел старик со всеми, не захотел отстать от товарищей и теперь лежал, прислушиваясь, с открытыми глазами; не спал, как все вокруг.
Индейцы били в барабаны; издалека доносились глухие ровные раскаты. «Точно кожаные мехи хлопают над чьим-то дьявольским горном!»- думал Лопе, прислушиваясь к ровному гулкому звуку. Беспокойные мысли томили солдата.
– Не спишь, земляк?
– тихонько спросил Лопе соседа.
– Не сплю, - так же тихо ответил Хуан де Торрес.
Лопе живо привстал и наклонился к уху старика.
– Путь на суда чист, - прошептал Лопе.
– Со стороны устья реки индейцев нет, и суда стоят на рейде наготове. Уходить надо, пока не напали на город индейцы. Их многие тысячи, нас малая горсть против них. Зачем Кортесу здешний берег и город Табаско? Не сюда мы держали путь и не за тем вышла в море армада. Уходить надо скорее!
– Теперь уж не уйдем!
– хрипло вздохнул де Торрес.
– Не уйдет капитан Кортес, не приняв от индейцев боя.
– Не надо бы ему заходить в эту проклятую реку, ах, не надо!..
– шептал Лопе.
– Разобьют нас индейцы: их тысячи собрались со всего берега, - нас меньше пятисот человек.
– Поживем до утра, увидим, - сказал Хуан де Торрес.
Глава четырнадцатая
БОЛЬШОЙ БОЙ
Открытые холмы простирались на север от города Табаско, невысокие, круглые, поросшие колючей индейской травой. В полутора - двух милях от селения гряда холмов расходилась в стороны и снова замыкалась, образуя посередине ровное круглое пространство, похожее на цирковую арену. Вокруг этого природного цирка огромным амфитеатром расположились невысокие холмы.
Эту круглую равнину, похожую на цирк, табасканские индейцы называли «Синтла». Двое суток к Синтле стягивались воины четырех племен. В самом центре под навесами, наскоро сделанными из ветвей, сидели вожди - «калачуни», как называли их табасканцы. Вожди держали военный совет.
Вокруг, на равнине и по склонам холмов, расположилось войско: племя Волка, племя Змеи, Оленя, Собаки и племя Кролика.
Страшнее всех были Волки с севера: у каждого воина над головой торчала маска волка с оскаленными зубами. Груди и спины индейцев были расписаны полосами; пестрые перья вплетены в волосы, ожерелья из перьев надеты на шеи; каждый потрясал копьем или пикой с раздвоенным концом. Воины били в барабаны, дудели в дудки, гудели в раковины: индейцы ожидали врага.
На холмах день и ночь стояли дозорные и глядели в сторону города. Вожди индейцев были согласны в одном: не нападать на пришельцев, пока они в стенах города. Подождать, когда голод заставит их выйти из-за стен, и дать им бой в предгориях Синтлы.
Между первыми холмами Синтлы и городом тянулись низкие засеянные поля; здесь канавы и искусственные водоемы на каждом шагу перерезали путь. Пришельцы завязнут среди канав, и тогда легко будет засыпать их с холмов камнями, дротиками, стрелами, горящими головнями, навалиться сверху, окружить, раздавить. Их мало, несколько жалких сотен, - об этом рассказал вождям перебежавший от белых человек- воин из племени Лисы, захваченный и увезенный белыми тринадцать лет назад. Их мало, и они боятся смерти, - перебежчик сам видел: они умирают, их можно ранить, у них красная кровь,- как у всех людей.
– Вождя белых можно принести в жертву, - хорошая будет жертва богу Вицлопучтли, - сказал один вождь.
– Да, вождя белых и его слугу: он молод. Юноши угодны нашему богу, - сказал второй вождь.
– А всех остальных сделать рабами!
– сказал третий вождь.
– Пускай приходят сюда, - племя Волков встретит их так, как волки встречают врага. Табасканские волки еще не потеряли своих зубов.
Воины дудели в дудки, били в барабаны, ждали врага.
Едва рассвело, Кортес собрал всю свою армию на площади города Табаско.
– Мои капитаны!.. Мои храбрые солдаты!
– сказал Кортес.
– Не станем сидеть и ждать, пока враг возьмет нас измором. Выйдем в поле, померяемся силами с неприятелем. Наступление - половина победы!
– Наступление - половина победы!
– подхватили капитаны.
Начальником пехотного отряда Кортес назначил Диего де Ордаса; пушками ведал де Меса, а во главе кавалерии стал сам Кортес. Всего десять коней было в отряде, но Кортес еще по опыту войны на Кубе знал силу конного войска в стычках с индейцами и сильно надеялся на свою кавалерию.