Капитан Кортес
Шрифт:
Воины собрались вокруг вождя. Старик поднял руку. Все замолчали.
– Приветствовать пришельцев словами мира,- сказал старик, - но в город не пускать!..
Воины зашумели. «В город не пускать!..» Старик решил мудро. Приветствовать словами мира, но в город не пускать!..
Еще задолго до восхода солнца все было готово у Кортеса. Проверены мушкеты, пушки, все боевое снаряжение. На лодки стрелки перенесли легкие козлы для аркебуз, осмотрели самострелы. Перед самым рассветом Кортес позвал к себе Алонсо де Авилу. Они говорили недолго. Прошло минут десять, и большая из бригантин, взяв все шесть пушек, тихо отчалила от островка; за нею - еще две лодки. Сотню людей под начальством де Авилы Кортес посылал высадиться много ниже по реке, у тропинки, протоптанной от берега к пальмовому лесу, - той самой тропинки, которую испанцы приметили накануне. Тропинка, должно быть, вела к индейскому селению.
Капитану Алонсо де Авила Кортес дал подробные инструкции, как ему следует поступать.
Взошло солнце; сразу стало светло, жарко, шумно. Индейцы стояли плотной стеной на лужайке и дальше, среди деревьев.
У берега качались на легкой волне тупоносые индейские лодки. В них стояли люди; открытые тела воинов были расписаны боевым рисунком, руки крепко сжимали палицы, копья; жители Табаско готовы были защищать свой город.
Одна лодка отошла от берега. В ней стоял рослый индеец, почти голый, разрисованный полосами наискось по груди и по спийе. Индеец держал в поднятой руке большую деревянную чашку; в чашке лежало несколько горстей маиса, свежезарезанная курица и плоды. Всего этого едва хватило бы на завтрак двоим - троим людям.
– Уходите!
– крикнул индеец.
– Берите наши подарки и уходите прочь от наших берегов!
Кортес переглянулся с Сандовалем. Он понял индейца и без переводчика.
– Генерал-капитан стоял на носу бригантины. Рядом с ним, по правую руку, стоял Педро Альварадо. Но
Кортес не так ласков был с Педро после Косумела. Чаще он обращался к капитану по левую руку от себя - Гонсало Сандовалю.
Кортес переглянулся с капитаном. Кивок головы - и легкая лодка отчалила от бригантины, навстречу индейской лодке. На корме сидел толстый человек в черной накидке, без шлема, в огромной шляпе с перьями, при одной шпаге, с большой бумагой на коленях. Это был секретарь армады, ученый писец Диего де Годой. За спиной дона Диего на корме, в синих штанах, в полотняной куртке, сидел скорчившись переводчик Мельчорехо. Индейца силой обрядили в европейское платье.
Лодки сошлись, и писец встал. Подняв бумагу, он начал читать, - медленно, громко, раздельно.
– «Люди города Табаско!
– читал писец.
– Я, Фернандо Кортес, слуга его величества, испанского короля, могущественнейшего государя, более сильного, чем все ваши вожди и касики, предлагаю вам добровольно подчиниться воле его величества!..»
Это был пункт первый. Индейцы молчали. Они не поняли ни одного слова.
Писец поднял руку. Он читал второй пункт:
– «Именем моего короля предлагаю вам немедленно пропустить меня и мое войско в ваш город.
Если не пустите добром, - прольется кровь, и вина за нее падет на ваши головы».
Писец еще выше поднял бумагу.
– «Сопротивляться бесполезно!
– торжественным голосом дочитал писец.
– Ибо все равно я, Фернандо Кортес, решил провести эту ночь с моими людьми в стенах города Табаско».
Индейцы стояли молча. Они ничего не поняли.
– Переведи!
– сказал писец.
– Переведи им, Мельчорехо, покороче…
Что-то плеснуло в воду у борта за его спиной. Писец оглянулся. Это был Мельчорехо. Сильным прыжком индеец перемахнул через борт лодки и поплыл к своим. Он кричал что-то, захлебываясь и взмахивая рукой, но отплыть успел недалеко. Капитан Диего де Ордас, перегнувшись, достал его пикой. Ловко проткнув кончиком пики пучок волос на макушке Мельчорехо, Диего де Ордас подтянул индейца к борту. Мельчорехо, втащили обратно, но он успел прокричать своим не-сколько отчаянных слов, - должно быть, короткий пересказ кортесовой бумаги.
Ужасный вой был ему ответом. Тучей полетели стрелы.
– Сант Яго!.. В бой!.. Санта Хесус, помоги… Сант Яго!..
– закричали на испанских лодках. И вся флотилия лодок ровным строем двинулась к берегу.
Лопе стоял на лодке, в самом центре флотилии. Схватились у берега. Большая индейская лодка вплотную подошла к испанской. Рябой Эредия сильным рывком выдернул весло из рук индейца на носу, индеец покачнулся, лодка накренилась, индейцы поскакали в воду. В воде они окружили испанскую лодку, налипли на борт, ужасно крича. Секунда - и испанская лодка тоже перевернулась, противники оказались по грудь в воде, в путанице мангровых корней.
– Санта Хесус!
– услышал Лопе и оглянулся. Рослый индеец топил Хуана де Торреса, пригибал его головой к воде. Лопе подскочил и вместе с Мигелем Тинто оторвал индейца от Хуана де Торреса. Длинные оперенные стрелы летели с берега, вода окрасилась кровью.
– Не показывайте ран!
– кричал Кортес.
– Не показывайте крови!..
Лодки переворачивались днищами кверху; испанцы пробивались между лодок, меж корней, тесня индейцев в воде. Хуан Веласкес де Леон, с силой толкая перед собой лодку, пробился уже к берегу. Кортес шел вслед; его закрывали братья Альварадо с боков и сзади.
– Калачуни!.. Калачуни!..
– кричали индейцы, указывая на Кортеса, угадывая в нем вождя.
С берега целились в Кортеса, но стрелы отскакивали от его медного шлема, от большого кованого щита.
– Заколдован!.. Заколдован!..
– с ужасом кричали табасканцы. Лопе низко нагнулся, спасаясь от стрел, и, прикрывая собой де Торреса, тоже пробивался к берегу.
В воде, у лодок, билась только малая часть табасканцев, главные силы стояли на берегу, на открытой лужайке и дальше, в лесу, среди наваленных ночью деревьев. Туда, к лужайке, пробивались испанцы.
Берег был скользкий, размытый; едва ступив, Кортес поскользнулся; нога ушла глубоко в вязкую глину. Он вытянул ногу в одном чулке, походная сандалия осталась в глине. Тотчас два - три индейца нацелились в открытую ногу, но братья Альварадо - Хуан и Гонсало- подскочили и прикрыли щитами капитана.
Педро Альварадо бился по правую руку. Глаза на выкате, щит наотлет - он точно играл мечом, пробиваясь меж индейцев. Стрела, запев, царапнула ему ухо. Педро только зажмурился слегка и отмахнулся от стрелы, как от шмеля.
– Не показывайте ран!.. Не показывайте крови!
– кричал Кортес. Рябому Эредия камнем из пращи разбило нижнюю челюсть, - он тотчас завернул плащ вокруг шеи и подбородка, чтобы враг не видел крови.
– Настоящий бой мы начнем только на суше, дон Фернандо!
– кричал Педро. Почти все уже пробились на берег, на высокое место; стрелки уже подтянули снизу, из лодок, легкие козлы для аркебуз, мушкетеры зарядили мушкеты.
– Огонь!
– скомандовал Педро Альварадо.
Семнадцать мушкетов ударили без промаха в тесно сгрудившуюся толпу.