Капитан Педро

Беннет К.

Была светлая звездная ночь. В час я выбрался из каюты, чтобы исполнить поручение. Тихонько я прокрался по палубе и через люк стал внимательно вглядываться в темноту. Сперва я не увидел никаких признаков вахтенного, но вскоре услышал громкий храп, раздававшийся со стороны мачты, у подножия которой виднелась черная тень. Я бесшумно пополз дальше, ежеминутно останавливаясь и прислушиваясь. У мачты, положив голову на канаты, лежал крепко уснувший Дик Пенгарт, девонширский матрос. Сквозь сон он что-то бормотал. Я разобрал слова: «на пашню пора», и щемящая тоска охватила меня,

когда я понял, что матросу снится его дом в бесконечно далекой Англии. Но я победил это чувство, ясно сознавая, что все мое мужество и выдержку надо напрячь для успешного выполнения предприятия, сулившего мне свободу.

«Главное, чтобы наш уход остался незамеченным, — сказал мне утром Педро. — Лишь бы спрятать, — а там, пусть они догадываются.»

Помня это, я внимательно огляделся, прежде чем спуститься в лодку. Все было тихо. Я подвел лодку под корму и бесшумно скользнул в нее. Я обогнул корпус судна и подплыл к окну капитанской каюты. Окно открылось, и Педро осторожно передал мне шкатулку.

— Сейчас выйду, — шепнул Педро и исчез.

Как только он скрылся, глухой голос сказал мне на ухо: — Делай, что тебе прикажут, или будешь убит!

Холодная сталь пистолета коснулась моей головы.

Удивительно, как переплетены в людях страх и мужество! Я не боялся гнева капитана, спокойно стоял под огнем, часто после кровавых сцен я даже призывал смерть, — но сейчас, в молчании ночи, этот угрожающий шопот и дуло пистолета отчаянно напугали меня.

— Отчаливай! — раздался приказ, и я машинально повиновался. Неизвестный взялся за весла и сильным взмахами двинул лодку. Мы были в двенадцати ярдах от судна, когда я увидел на палубе темную фигуру Педро.

Минуты две он не понимал, что случилось. Затем, забыв всякую осторожность, он выхватил пистолет и выстрелил в нас. Мой неизвестный спутник тоже перестал скрываться и с громким смехом согнулся над веслами. Месяц выглянул из-за облака и осветил его лицо. Это был Сам.

Случайно ли он оказался в лодке, или знал о намерении Педро, — я так и не узнал. Жажда наживы обратила этого, обычно смирного, человека в дерзкого разбойника, и я был совершенно поражен жестоким выражением его лица.

Мое положение было отчаянным — я не мог помешать ему, не мог задержать лодки, — с другой стороны, меня мучила мысль, что Педро мог заподозрить меня в предательстве.

Я беспомощно оглянулся на «Черную Смерть». Шум, поднявшийся на судне, показал мне, что команда проснулась, и мы расслышали приказ спустить лодку. Повидимому, Педро решил вернуть свое сокровище во что бы то ни стало. Но у нас было большое преимущество в расстоянии.

Наша лодка мягко ударилась в песчаный берег, прежде чем с судна успели спустить другую. Сам оттолкнул лодку.

— Держи шкатулку, — проворчал он. — Да поглядывай, — не то получишь пулю в спину!

Я повиновался, и мы направились к деревьям, растущим у самого берега.

Было очевидно, что Сам прекрасно знал местность. Мы пошли по тропинке, ведущей вдоль берега. Он все время оглядывался и торопил меня. Мы прошли через рощу и снова вышли к берегу моря. Мы спустились в воду и прошли по ней около сотни ярдов

до устья маленькой речки, по которой и продолжали путь, скрывая таким образом следы. Я совершенно изнемогал, но мой спутник был безжалостен. Когда я совсем обессилел, он остановился и, сняв лопату, привязанную у него на спине, принялся рыть яму в русле реки. Он быстро вырыл в мягком грунте яму в три-четыре фута глубины. В нее он опустил шкатулку и закидал ее песком и илом с тою же лихорадочной быстротой. Течение тотчас же смыло следы его работы.

Он оглянулся, чтобы запомнить приметы. Машинально я сделал то же и заметил две высокие пальмы на левом берегу, а на правом — маленькое корявое деревцо, похожее на фигуру Краммо.

Занятый своей работой, Сам на время позабыл обо мне. Вдруг он обернулся ко мне, и его губы искривились. Не успел я опомниться, как он повалил меня на спину.

Напрасно я старался оторвать от себя его руки — он был гораздо сильнее меня. Я начал задыхаться. Красные пятна замелькали перед моими глазами... Вдруг он выпустил меня и покатился на землю. Я смутно помню, как он судорожно бился, стараясь выхватить пистолет. Я закрыл лицо руками...

Опомнившись, я старался собраться с мыслями... Тело Сама все еще лежало передо мною, с бледным и страшным лицом. Усилием воли я заставил себя подойти к нему. Он был мертв, в этом не было сомнений. Вглядевшись пристальней, я понял, что во время борьбы Сама со мною его пистолет случайно разрядился, и пуля пробила ему живот.

Зрелище это было так страшно, что мои напряженные нервы не выдержали. С отчаянным криком, я бросился бежать в лес. Ветви хлестали меня по лицу, я спотыкался об упавшие стволы... Откуда-то донесся крик, но это только еще удвоило быстроту моего бега. Как долго я бежал, не знаю... Вероятно, страх загнал бы меня так далеко, как только могли выдержать ноги, но я внезапно налетел на человека, который крепко схватил меня...

Это был Краммо. Он так вывернул мне руку, что я упал на землю.

Я оглянулся в напрасной надежде увидеть Педро. Около меня был Синий Нос, Джем, Желтолицый, Прингль, — но Педро не было. Не было ни Самбо, ни девонширца.

— Ну, мальчишка! — крикнул Краммо голосом, который всегда вызывал во мне дрожь. — Где этот чортов сын — Сам?

— Где Сам и шкатулка? — повторил Желтолицый.

— Сам погиб, — ответил я коротко.

— Погиб? — зарычал Краммо. — А кто убил его? Ты, что ли?

— Нет, — ответил я. — Хотя я отчасти виноват в его смерти. После того, как мы... — я остановился, боясь сказать что-нибудь лишнее. — Он хотел задушить меня, — сказал я. — Его пистолет во время борьбы разрядился, и пуля попала в него.

Пираты, привыкшие к кровавым сценам, равнодушно приняли известие о смерти своего товарища.

— Да, Сам всегда был неуклюж в бою, — сплюнув, заметил Синий Нос. — Его дело накладывать пластырь на раны и давать пилюли. Разве такой парень может постоять за себя?