Капитан Поль
Шрифт:
— Бедная жертва! Хорошо, успокойтесь, моя дорогая Жорж, эту роль вы играть не будете.
— Однако я не говорю, что, если сделать некоторые исправления…
— Убрав роль капитана Поля, например.
— Хорошо, хорошо, я поняла… Вы думаете, будто я не хочу играть роль из-за господина Бокажа.
— Вы не хотите играть роль потому, что она вам не подходит, дорогая моя, только и всего. Я предупреждал Ареля; это он заупрямился, потому во всем его и вините. Только, Арель, вы знаете…
— Что, дорогой друг?
— Наша
— А как же! Конечно…
И, поднеся большой и указательный пальцы одной руки к носу, чтобы втянуть последнюю понюшку табаку, Арель приложил другую руку к сердцу.
Я свернул свою рукопись и поцеловал Жорж.
— Помиримся, дорогая, — сказал я.
— О! — воскликнула Жорж. — Вы прекрасно знаете, что я сержусь на вас вовсе не за это.
— Я иду с вами, — сказал Бокаж.
— Нет, нет, оставайтесь, дорогой друг; по-моему, вы в прохладных отношениях с вашим директором и вашей директрисой, и вот для вас повод поладить с ними.
И я ушел.
На другой день первый, кого я встретил, сказал мне:
— Вот как? Значит, вы вернулись?
— Несомненно.
— Да, да, да, об этом я сегодня утром прочел в газете.
— Как? Неужели газета оказалась столь добра, что сообщила о моем возвращении во Францию?
— Косвенно.
— Ах, вот как!
— Да… в связи с пьесой, которую вы читали в театре Порт-Сен-Мартен.
— И которую отвергли?
— В газете об этом сказано, но, по-моему, это неправда.
— Увы, мой дорогой, чистая правда.
— Но кто же поместил это сообщение в газетах?
— Никто.
— Как никто?
— Дорогой мой, подобные штучки оказываются уже набранными; метранпаж находит их на талере и по ошибке заверстывает. Обнаружив ошибку, он впадает в отчаяние… Но что поделаешь?
— Ничего, хотя это очень жестоко! Ах, дорогой друг, как много у вас врагов!
И первая встреченная мной особа удалилась, воздев руки к небу.
Нечто подобное я слышал целую неделю.
Само собой разумеется, после этого концерта похоронных плачей, после всех этих речей, что произнесли на могиле автора «Генриха III» и «Антони», ни одному директору театра не пришла мысль попросить «Капитана Поля» для постановки.
Бедный «Капитан Поль»! Его считали моим посмертным произведением!
Однако в 1835 году, если не ошибаюсь, была основана газета «Пресса», и для нее я придумал роман-фельетон.
Правда, этот мой опыт не был удачным. Жирарден предоставил право на еженедельный фельетон, и я дебютировал «Графиней Солсбери», которая не принадлежит к моим лучшим произведениям.
Если бы фельетоны выходили каждый день, роман еще смог бы продержаться.
Еженедельный фельетон впечатления не производил.
Но, тем не менее, этот новый способ публикации
Газета «Век» прислала ко мне Денуайе.
Луи Денуайе был одним из самых старинных моих приятелей. С 1827 года мы с ним входили в литературную и политическую оппозицию. Вместе с Вайяном (мне неизвестно, что с ним стало) и Довалем (он погиб на дуэли) мы основали газету под названием «Сильф»; этот заголовок забыли и стали называть ее «Розовой газетой», потому что она печаталась на розовой бумаге, и благодаря этому цвету на нашу газету подписывалось много женщин.
От каких пустяков зависит успех!
Июльская революция убила «Розовую газету»! Мира убил Доваля. Будучи тогда вице-президентом национальной комиссии по присвоению воинских званий, я произвел Вайяна в унтер-офицеры и отправил в Африку, где, по всей вероятности, его убили арабы.
Мы с Денуайе не виделись очень давно: во-первых, я вернулся из долгого путешествия; во-вторых, сильно занятые люди встречаются редко.
Поэтому «Век» не мог выбрать более симпатичного мне посланца. Ведь Денуайе состоит при мне двадцать лет.
Мы условились, что я дам в «Век» роман в двух томах.
Я был широко известен как драматург и мало известен как романист.
В театре у меня, помнится, шли «Генрих III», «Христина», «Антони», «Нельская башня», «Тереза», «Ричард Дарлингтон», «Дон Жуан эль Маранья», «Анжела» и «Екатерина Говард».
Из книг я опубликовал только «Путевые впечатления. По Швейцарии», «Исторические сцены времен Карла VI», «Красную розу» и несколько фельетонов «Графини Солсбери».
У газеты «Век» было тридцать тысяч подписчиков.
Речь шла о том, чтобы добиться в ней успеха.
Я подписал с этой газетой контракт, оставлявший за мной выбор сюжета и обязывавший лишь к тому, чтобы роман не превышал двух томов.
Правда, газета торопилась.
Я обещал через месяц дать ей два тома.
Денуайе передал мое согласие в «Век».
Мне самому хотелось все выяснить, ибо я полагал, что «Капитан Поль» может иметь успех как драма, следовательно, он должен иметь успех и как роман.
Не из каждого романа можно сделать драму, но любую драму можно превратить в роман.
Какими прекрасными романами были бы «Гамлет», «Отелло», «Ромео и Джульетта», если бы Шекспир не сотворил их тремя великолепными драмами!
Итак, я принялся изучать флот с моим другом, художником Гарнере (позже он имел столь заслуженный успех, опубликовав свои «Понтоны»).
Помимо этого, Гарнере взялся держать мои корректуры.
Через месяц пятиактная пьеса превратилась в двухтомный роман.
Теперь мы расскажем, как пьеса снова заскользила по волнам литературного океана и каким образом пробился «Капитан Поль», хотя он плыл на скромной посудине под названием «Пантеон», вместо того чтобы плыть на семидесятичетырехпушечном фрегате, именуемом Порт-Сен-Мартен.