Капитан разведки
Шрифт:
К последнему заявлению Хват отнесся не с таким скептицизмом, как к пустопорожним обещаниям возродить Российскую империю. Доходчивые призывы и лозунги националистов вполне могли сплотить множество людей, которым без разницы, вокруг какого знамени объединяться. Одни готовы горланить «Спартак» – чемпион», другие с не меньшим пылом станут вопить про Россию для русских. Стадный инстинкт.
Смяв в кулаке уже не сигарету, а всю пачку, Хват сместил курсор компьютера ниже.
Именно Русский народ с его национальным характером, а не какой-то интернационализм и общечеловеческие ценности, станет краеугольным камнем нового государства…
Ага, как же! Щаз-з. Сядем
Хватит кормить нахлебников из бывших республик СССР!..
Разумеется. Мы и сами на аппетит не жалуемся.
Не позволим инородцам грабить Россию!..
Читай: нам, патриотам, и так мало осталось.
Нет заморским паразитам!..
Да – отечественным?
Являясь истинными патриотами, мы со всей уверенностью заявляем… Мы предупреждаем… Мы обещаем… Мы… мы… мы…
«Прямо черепашки-ниндзя какие-то», – заключил Хват, выключая компьютер. Одним махом всех побивахом. В каждой бочке затычка. И чеченской проблемы для «Феникса» не существует, а есть только проблема производства напалма. И с коррупцией они берутся покончить в ходе одной Варфоломеевской ночи. И исламский терроризм уже трясется в ожидании взбучки от скинхедов. Короче, родина в опасности, держите нас, а не то мы всех покусаем.
«Ай да патриоты, ай да сукины дети», – подумал Хват. А еще припомнил поговорку «собака лает, ветер носит». Очень меткое высказывание, очень правильное.
Вот только как быть, если собаки те – бешеные?
– Стрелять на хрен, – ответил себе Хват и отправился ужинать.
Глава восьмая
Одним из источников защиты государственного строя РФ является сеть агентов ГРУ, и, в частности, агентура спецназа, или ГУСМ. При подготовке стратегической операции наиболее важная задача ГУСМ – удостовериться, что операция является совершенно неожиданной для противника, что ему неизвестны: место ее проведения и время начала; ее сущность, оружие, которое будет применено; количество агентов и конечная цель. Все эти элементы должны быть запланированы так, чтобы противник не готовился к сопротивлению. Это достигается специальной двойной маскировкой: сокрытием истины и в то же время демонстрацией ложных намерений. Вся тактика, вся стратегия ГУСМ строится на этих двух принципах. Отсюда повышенные требования к бойцам спецназа, которые обязаны стойко хранить военную и государственную тайну. Каждый потенциальный участник операции секретно исследуется на его общую благонадежность и подписывает документ о неразглашении любых сообщаемых ему сведений. Малейшее нарушение этого обязательства трактуется как предательство и шпионаж в пользу противника.
Хват проснулся по внутреннему будильнику, заведенному на половину седьмого, но глаза открывать не торопился, оттягивая этот момент до последнего. Он бы целую вечность лежал так, зажмурившись, лишь бы не обнаружить, что рядом никого нет. Еще позавчера можно было протянуть руку и коснуться лежащей рядом Алисы. По обыкновению, абсолютно голой, но натянувшей простыню до подбородка.
Это было довольно удивительно, что они, двое вполне взрослых людей, умудрялись помещаться на узком диванчике, не мешая друг другу. Но еще более удивительным было то, что, разглядывая девушку поутру, он ни разу не испытал того привычного
Если бы не вчерашняя встреча с Реутовым, Хват, пожалуй, бы напился, и теперь ему бы было еще муторнее. А так было еще терпимо. И солнце, падающее из окна, нежно согревало подставленную ему щеку.
Как в детстве. Когда заболеешь вдруг, но не так чтобы очень, и врач уже вызван, и в школу идти не надо, а родители вот-вот умчатся на работу, и тогда весь оставшийся день будет в твоем полном распоряжении. Да что там день – целая жизнь, наполненная ясным смыслом, солнечным светом и будоражащими запахами.
«Пюре на печке, Мишенька, – озабоченно докладывает мама, на мгновение заглянувшая в детскую. – Я его закутала в одеяло, чтобы не остыло. На сковороде котлетки».
«Я не хочу есть», – врет он, старательно покашливая. У больных мальчиков не бывает аппетита. Больные мальчики чинно лежат в постельке, и руки у них сложены поверх одеяла.
Вместо мамы возникает отец, вовсе не такой ласковый, как хотелось бы. Он терпеть не может, когда кто-то отлынивает от школьных занятий. Этот кто-то – его собственный сын, выглядящий гораздо более разбитым и несчастным, чем это бывает при температуре тридцать восемь градусов. Надо еще разобраться, откуда они взялись, эти градусы. Не от трения ли термометра об шерстяное одеяло?
«Не забудь позвонить товарищам и переписать все уроки, которые будут заданы, – говорит отец. – Вечером проверю».
«Но ребенок болен», – протестует мама.
По голосу можно понять, что она в последний раз прильнула к зеркалу, двигая губами, чтобы распределить слой морковной помады равномерно. В такие минуты она похожа на рыбу, уткнувшуюся в стенку аквариума. А отец никогда ни на кого не похож. Только на самого себя. Когда веселый – то на веселого. Когда сердитый – на сердитого.
Опомнившийся Михаил принимается кашлять, надсаживая горло.
«Простуда не повод забрасывать учебу, – чеканит отец, тоже направляясь в прихожую. – Не балуй сына, Тамара. Он и так из троек не вылазит. Скорей бы заканчивал школу и в армию. Там его живо дисциплине научат».
«Мой сын никогда не будет служить в армии!»
«А мой будет!»
После недолгих препирательств родители одновременно глядят на часы и выскакивают из квартиры. Все, теперь можно больше не утруждать себя кашлем. Вскакивай с кровати и беги вприпрыжку завтракать, прихватив толстенный оранжевый том Майна Рида. На десерт больной мальчик может позволить себе слопать банку дефицитной сгущенки, запивая отнюдь не целебным чаем с малиной, а обычной холодной водой из-под крана, так вкуснее.
А его уже дожидается распечатанная коробка цветного пластилина. Лист ватмана с незаконченной батальной картиной. Старые обшарпанные оловянные солдатики и новые, пластмассовые, слишком легковесные, чтобы поручать им какую-то серьезную миссию. Такое длинное, совершенно ничем не омраченное утро впереди. И солнце по-летнему бьет в незашторенные окна…
На этот раз Хват проснулся окончательно и сразу сел на диване, весьма недовольный собой. С каких это пор он стал лежебокой? Неужели разлука с какой-то девчонкой способна выбить его из колеи?