Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака
Шрифт:
— Но что могу я сделать? В чем помешать вам?
— Разве я знаю? Ступайте себе, дитя мое, и не пытайтесь вторично получить подобное разрешение, так как это была бы напрасная трата слов и времени.
— Умоляю вас! Позвольте мне повидаться с ним, тут дело идет о его жизни!
— Напрасно теряете время!
— Хоть позвольте написать ему пару слов!
— Довольно! Раз сказано нельзя, значит, нельзя, и все просьбы и слезы ни к чему не приведут. Мне некогда. Уходите!
— А если
Судья позвонил.
— Если эта женщина придет сюда второй раз, не впускать ее! — крикнул он, выходя в другую комнату.
Зилла вскрикнула от негодования: она хотела во всем признаться, а ей не верят, даже не хотят выслушать! Надежда исчезла совершенно, на свои собственные силы уже нельзя было надеяться.
Ей казалось, что она уже видит отравленного Мануэля, в смертельной агонии проклинающего ее, Зиллу, виновницу его смерти.
— Нет-нет, этого не будет. Я не позволю, не допущу этого! — вскрикнула цыганка, быстро сбегая вниз и направляясь к тюрьме.
Сбегая по лестнице, она столкнулась с несколькими полицейскими и солдатами, встретившими ее всевозможными двусмысленными шутками, но, подняв на них свой гордый и отчаянно-печальный взгляд, она сразу остановила дальнейшие их любезности.
Подойдя к тюрьме, Зилла невольно остановилась перед глухой дверью тюрьмы, за которой изнывал ее дорогой Мануэль.
— А если бы поступить в услужение к тюремному смотрителю? — спросила себя цыганка, с тоской глядя на запертую перед ней дверь.
— Нет, из этого ничего не выйдет! — ответила она с горькой улыбкой.
Необходим был другой, более подходящий выход. Подавляя свою душевную боль, девушка гордо выпрямилась, приняла беспечно-веселый вид и, подойдя к группе зевак, давно уже обративших на нее внимание, запела какую-то шаловливую песенку.
Моментально ее окружили прохожие, а там подошли и солдаты тюремной стражи.
Скоро Зилла заметила между ними совершенно молодого солдата. Очевидно, служба была для него еще нова, так как лицо его дышало весельем, счастьем и беспечностью. Тяжелая атмосфера тюрьмы еще не успела омрачить его чела, а вид человеческого горя не уничтожил веселого блеска его глаз.
Инстинктивно выбрав его, цыганка подошла к молодому человеку: внутренний голос говорил ей, что у него она не найдет отказа в своей просьбе.
— Не хотите ли узнать свое будущее? Я могу предсказать его по линиям вашей руки! — сказала она ему.
Испуганный неожиданным предложением, солдат вырвал свою руку из смуглых пальцев цыганки и попятился назад.
— Боится! — насмешливо отозвался чей-то голос.
Зилла не настаивала и вопросительным взглядом окинула присутствующих. Моментально к ней потянулись десятки рук.
Некоторое время она искусно разыгрывала свою обычную роль гадалки. Наконец, видя, что намеченный ею солдат еще колеблется, подойти ли ему к ней, она сама сделала несколько шагов в его сторону и протянула к нему маленькую ручку.
Обрадованный солдат охотно подал ей свою раскрытую ладонь.
— Счастливое дитя… ты любишь и… любим! — проговорила она, указывая пальцем на линию жизни и пытливо всматриваясь в лицо солдата.
Это открытие, очень легкое, когда перед вами стоит двадцатилетний красавец, сильно взволновало юношу.
— Откуда вы знаете, или… — пробормотал он, краснея и сейчас же умолкая, как бы боясь проговориться и желая самому побольше узнать от гадалки.
— Отойдем в сторону, того, что я хочу вам сообщить, никто не должен слышать! — проговорила цыганка, увлекая его в уголок.
IX
Толпа невольно расступилась перед красивой парочкой.
— Как вас зовут? — спросила цыганка.
— Иоганн Мюллер! — ответил солдат.
— Прошу вас, выслушайте меня. Вы молоды, счастливы, и я вижу по вашему лицу, что вы добры и с участием отнесетесь к моему горю.
— Но почему вы говорите это?
— Потому, что необходимость заставляет меня сделать это. С первого взгляда я почувствовала, что вы не отвергнете моей просьбы.
— Да, вы правы! Я не могу отвергнуть просьбы той, которая так скоро угадала мою любовь и предсказала мне счастье! Говорите, я все исполню для вас!
— Спасибо! Видите ли вы эту могилу? — спросила цыганка, с тоской указывая на тюрьму, — там схоронена часть моего сердца. Да, я тоже люблю, но моя любовь глубоко несчастна, и любимый мною человек томится здесь… он, быть может, уже навеки похоронен в этих мрачных стенах…
Зилла своим женским чутьем угадала, что искреннее признание сильнее могло подействовать на честную, прямую натуру молодого человека. Она могла предложить ему денег, однако предпочла взять его в свои наперсники, заинтересовать его своими надеждами, возбудить в нем лучшие, честнейшие чувства, а не корысть и жажду наживы.
Солдат с удивлением, но без досады взглянул на цыганку, и хотя в этом вступлении мог ожидать просьбы, которая нарушит его личный покой, но, при виде ее умоляющих глаз, не решился отказать ей.
— О ком вы говорите? — спросил он вполголоса, опасливо оглядываясь на зевак.
— Вероятно, вы слышали про молодого человека, которого обвиняют в посягательстве на графский титул? — опросила Зилла.
— А, вы, вероятно, имеете в виду Мануэля?
— Да-да! Вы его знаете?