Капкан для лешего
Шрифт:
– Сейчас, он в какой цвет волосы выкрасил?
– спросил Бурята.
– Сейчас? Хм, сейчас, - Ставр задумался...
– Сейчас - не знаю. Три дня тому назад у него башка голубая была. И усы голубые. А сейчас не знаю. Три дня прошло. Он за это время три раза перекраситься мог.
– В черный цвет он мог покраситься?
– спросил Гудим.
– Отчего не мог. Вполне. Только вы в отношении него напрасно думаете. Филипп чужого не возьмет.
– Нам бы твою уверенность, - недовольно отметил Гудим.
– И этот не возьмет и тот не тронет. Но кто-то
– Нет, очки не носит.
– Получается, что очки могут принадлежать домовому Никодиму, лешим Клямке или Хролу или кому-нибудь из пущевиков, - перешел к следующему вещдоку Бурята.
– Не могли лешие взять, и домовой тоже, - сразу же выступил на защиту своих друзей Ставр.
– Ты, дядя, погоди, - остановил его Бурята, которому надоело спорить со старым лешим.
– Мы пока никого не обвиняем. Мы просто говорим о возможностях. Рассуждаем.
– Тут и рассуждать нечего, не могли они зерна взять.
– Дядя, нам надо сейчас порассуждать, чтобы самим понять, что произошло и определить подозреваемых. Понимаешь, не виновных, не тех, кто зерна украл, а тех, кто имел возможность их взять. У кого какие-нибудь приметы совпадают с приметами похитителей. Определим всех, а потом станем постепенно отсеивать, пока не останутся те, кто нам нужен. И ты не должен мешать. Ты нам помогать должен. Порассуждай вместе с нами. Глядишь, дело у нас быстрей пойдет.
– Если говорить серьезно, только ты и можешь по-настоящему оказать помощь следствию. Ты ведь лучше всех знаешь обстановку в Лесу, - решил Гудим умаслить старого лешего.
– Ладно, - согласился Ставр.
– Буду рассуждать вместе с вами. Только вы, ребята, смотрю я, слишком мудрствуете. Все вокруг леших, домового да водяного крутитесь. Из своих, зерна никто украсть не мог. Чужие в лесу появились. Чужих надо искать.
– Погоди, и до чужих доберемся, - пообещал Бурята.
– Мы сейчас только версии определяем. Тут ничего упустить нельзя, никакой возможности. Давайте вернемся к тем, кто ждал сигнала у кустов орешника. Один, говоришь, был невысокого роста, легкий. Так?
– Так, - подтвердил Ставр.
– Но не моховик?
– Нет, они помельче.
– И не банник, предположим, или пущевик?
– Те покрупней будут.
– А если Никодим? Ты только не возражай. Ничего плохого мы, твоему Никодиму, делать не собираемся. По росту, по весу он подходит?
– По росту и весу может и подойдет, но не он.
– А второй был крупный, большой тяжелый?
– Так.
– Филипп по размерам подошел бы?
– Филипп мужчина крупный, - Ставр задумался...
– Солидный мужчина. У нас, в Лесу, таких здоровенных, только двое: он да Могута. Только они, пожалуй, будут покрупней и потяжелей того, что в орешнике топтался. Тут наверно больше Каливар подойдет, - решил он.
– Значит, если смотреть с этой стороны, опять под подозрение попадают в первую очередь Никодим и Каливар. И еще у нас есть нитка. Коричневая. Скажи-ка, дядя, не припомнишь ли, кто у вас в коричневой курточке ходит?
Ставр
– У банника брючки коричневого цвета, - напомнил Гудим.
– А к брюкам обычно и курточки делают из той же материи. Мог он быть третьим, как ты думаешь?
– Не знаю, - пожал плечами Ставр. Банник не ходил у него в друзьях и леший не стал его защищать. Но ради справедливости добавил.
– Не видел я у него коричневой куртки.
– Может, и видел, но не обратил внимания, потому что знакомый?
– Нет, не видел я такой куртки у Каливара.
– Ясно, но коричневая курточка у него вполне может быть. И проверить это надо, - решил Бурята.
– Пожалуй, и все, - подвел итог Гудим.
– Небогато у нас пока с подозреваемыми. Будем думать, будем искать.
Глава девятая.
Разговор с Пелгой не получался. Ничего плохого Могута Пелге не сделал и слова грубого никогда поперек не сказал, да и вообще старался с ней не разговаривать. А недолюбливала его кикимора. Недолюбливала и все тут. И не пыталась скрыть этого. Узелок платочка под подбородком затянула потуже, губы ниточкой растянула и уставилась черными глазищами:
– Ну, чего тебя принесло?
Могута Пелгу тоже только что и терпел. Он и болото не любил, считал его лишним, и был уверен, что не место Хлюпошлепному болоту со всей его скользкой живностью, в Лесу. И хозяйке болота, считал он, вместе со всей этой сыростью, грязью и вонючей тиной, лучше бы убраться куда подальше. А когда прожгла его кикимора глазищами, пожалел, что и ее на Еропку не спихнул. Да теперь уж, куда деваться, приходилось с этой змеюкой разговаривать.
– По делу пришел.
– Какие у тебя такие особенные дела, что ко мне привели?
– прищурилась кикимора, всем видом своим, показывая, что какими бы дела у лешего ни были, пришел он к ней совершенно напрасно. Так что мог и не приходить.
Могута на этот ее змеиный прищур внимания не обратил. Пусть она на других щурится, они, может, и оробеют. А для него кикимора - пустое ничего не значащее место. Велел Ставр поговорить с ней, он и пришел.
– Тут такое дело, что зерна украли, - чтобы быстрей закончить этот разговор, сразу сообщил он.
– Зерна лингко, что ли?
– ничуть не удивилась Пелга.
Могуте как-то неуютно стало под пристальным взглядом кикиморы. "Вот ведь ведьма, она как будто уже знает", - подумал леший.
– Их, - подтвердил он.
– Сегодня утром?
– Да, - кивнул Могута.
– Сегодня утром.
– И ты, как только зерна украли, сразу побежал мне об этом рассказывать. Чего это тебя принесло? Мы с тобой, вроде, в друзьях не числимся, за один стол не садимся.
– Что не числимся, это ты верно говоришь. Да и не сел бы я с тобой за один стол и жаб твоих бородавчатых есть не стал бы, - чего уж тут притворяться, она и так знает, что он ее терпеть не может.
– Не пошел бы я к тебе по доброй воле. Ставр послал.