Капкан Хранителя
Шрифт:
Тайерар поймал себя на ощущении, что что-то с чем-то не сходится.
— Но… разве леди-командор не в отъезде? Я слышал что-то такое во дворце. Нам ведь придется ждать её.
Диармайд сделал лицо, будто его собеседник только что всерьез ужаснулся — как же это возможно, самостоятельно, без посторонней помощи влезть на стул?
— Ну, так подождем, — сказал он. Тайерар нахмурился еще сильнее:
— Вы пригласили в столицу августа Диенара и августу Стабальт, чтобы решить вопрос!
— Пригласил, — не стал отпираться Диармайд. По интонациям короля и его общей безмятежности
— И они будут там, пока мы будем в Калагорне?
— Выходит, что так, — признал Диармайд. Выбравшись из-под душного неудовольствия королевы, государь всю дорогу плавал в настроении от энергичного балагура до бесконечно терпеливого родителя.
— Но разве известно, что леди-командор вернется в скором времени? — Всегда дотошный и обязательный, Тай не мог сложить одно с другим.
— Айонас с Альфстанной подождут, — утомленный разговором и солнцем, решил Диармайд. Король он или где? Подождут за милую душу! Первое, чему научил его трон — не рубить с плеча, когда стоит в чем-то разобраться, и рубить, когда кто-то становится бесстрашнее, чем положено хорошему герою.
— Я думал, вы только отвозите меня в Калагорн, чтоб не удрал.
Диармайд усмехнулся:
— Поверь, зная Данан, будет лучше, если я лично прикажу ей разместить тебя в Калагорне.
С пресловутой Данан — сиятельной леди Теганой Данарией Таламрин, сестрой одного из августов Даэрдина — Тайерар в жизни встречался всего дважды и оба раза — в год восстания Темного архонта.
Они пересекались в бою, как незнакомые союзники. Диармайд, тогда еще скиталец, а не король, кратко представил их на биваке, и на том все кончилось. Поэтому о нравах и характере командора Смотрителей Тай знал лишь чуточку больше, чем о сотворении мира.
— Вам виднее, — произнес он вслух. Тайерар откровенно устал спорить с королем. Может, Диармайд и прав. Может, ему действительно стоит сменить обстановку и оставить решение проблемы с магами тем, кто может судить непредвзято. А когда правильное решение будет принято, он попросит у короля себе место в первых рядах, решил Тай. Чтобы отомстить тем, кто разрушил его дом.
Король бы сказал, что отныне у него новый дом, нерадостно подумал мужчина и замер с расширенными глазами. Остолбенев, он немного неудачно дернул поводья, так что конь, не поняв, чего от него хотят, завертел головой туда-сюда, дезориентируясь в пространстве.
— Да что с тобой? — спросил Диармайд.
— Н… нет, ничего, — пробормотал Тайерар, раздумывая над тем, что на деле король везет его отнюдь не туда, где можно забыть о магии. Дыхание Вечного, он везет его в Калагорн! В Калагорн! В оплот еще одного мага!
Проклятье…
Тронный зал короля эльфов в Ирэтвендиле светился роскошеством древних. Высокие своды, стройные, с узорными капителями колонны, вытянутые вверх стреловидные арки в стенах, как выходы из помещения и высокие стрельчатые окна, чтобы впустить больше света — все вытягивало зал вверх, не утяжеляя его при этом. Старинные песни и стихи, начертанные на колоннах и окаймляющие ступени королевского помоста, рассказывали о временах освобождения Ирэтвендиля из-под гнета Ас-Хаггардской империи.
Король восседал с невероятно недовольным видом. За его спиной по обе стороны стояли принцы. У старшего на лице легко читалось презрительное высокомерие. Даже самое безмозглое исчадие Пустоты прочло бы в его глазах что-то вроде: «Знай свое место, чернь!». Второй принц имел вид в лучшем случае задумчивый, а в худшем — абсолютно незаинтересованный в местном собрании.
Рядом с королем в поклоне на мгновение застыл распорядитель. В руках этот эльф держал изумрудную подушку, окантованную кисточками, на которой, словно гордый царь, возлег хрусталь. Издалека он выглядел как камень причудливой формы, напоминавший древо с разросшейся кроной. Прозрачный и светящийся, он приковывал к себе взгляды собравшихся для свершения правосудия эльфов — стражников, советников, свиты. И даже преклоненный перед троном смотритель Пустоты, с двух сторон придавленный к полу королевскими гвардейцами, все норовил извернуться так, чтобы взглянуть на камень в последний раз.
Только двое совсем, даже украдкой не интересовались ни реликвией, ни смотрителем на коленях. Командор Тальвада, стоявшая поодаль, выдерживала прямой взгляд короля, не опуская голову, не ослабляя натяжения в прямом, как копье, позвоночнике и упрямом развороте плеч. Облаченная в латный доспех тонкой искусной работы, окаймленная облаком летящих золотых волос, она держалась с величием, достойным местной владычицы. Её безупречная репутация в ордене Смотрителей Пустоты шла вразрез со взглядами монаршей семьи, и надменный взгляд старшего принца, прежде всего, был обращен к командору. Он растягивал губы в наглой ухмылке, будто вопрошая: «Ну, меченная, сколько еще ты продержишься?»
Второй из принцев смотрел на Тальваду так же, как на все остальное в зале — без всякого выражения вообще. Его не задевало ни её упорство, ни её упрямство, ни горделивость, ни стойкость. Его не интересовала даже отлитая из черной стали маска во всю левую половину командорского лица с единственным просветом для глаза, не позволявшая до конца причислить Тальваду ни к красавицам, ни к уродинам.
— Твое слово, Тальвада? — Требуя неизвестного, произнес король.
Слов у Тальвады не было. Во всяком случае, она не представляла, что ей следует сказать. Оправдывать своего подчиненного? Или оправдываться самой, что-де подослала его? В чем конкретно ее обвиняют?
Король послал за ней спонтанно, без всяких объяснений, и только грандиозным жизненным опытом Тальваде удавалось сейчас сохранять безмятежное выражение на лице. Во многом помогала и маска.
— Что именно вы хотите услышать государь? — лениво поинтересовалась женщина.
Король вцепился в подлокотники и дернулся вперед.
— Твой щенок пытался украсть королевскую реликвию! Реликвию моего рода! Скажешь, ты ни при чем?!
Тальвада чуть заметно приподняла брови, изобразив на лице скучающее выражение. Во-первых, упомянутая реликвия досталась королевскому роду как своеобразный гарант ненападения на другие эльфийские народы, что-то в духе доказательства побратимства. А во-вторых: