Капкан на честного лоха
Шрифт:
Здесь ночевали маршрутные автобусы, здесь же, за домиком сторожей, находилась стоянка ведомственных грузовиков и легковушек. Впрочем, если договориться с администрацией или дать на лапу охране, запросто можно оставить и частную машину.
Маргарита и Урманцев вышли из машины, дошагали до железных ворот, постучали. Из будки выполз заспанный вахтер, дрожащими пальцами заправил за уши перекладины очков, заглянул в документы и нахмурился. Получив на похмелку, повеселел, пропустил посетителей через калитку на территорию. Начало пятого утра, механики ещё спят, водителям просыпаться через час, не раньше.
Урманцев с Маргаритой прошли вдоль длинного ряда автобусов, мимо лесовозов, грязных «газиков» и одной единственной «Волги», старой, перекрашенной, с мятыми боками.
– Запомните, я экспедитор, товаровед, вы соответственно водитель, – наставляла на ходу Климова. – Я достала накладные, мы перевозим консервированные супы в стеклянных банках. Две с половиной тонны. Дима и Цыганков поедут в кузове. Посидят за ящиками. Пункт назначения вологодский комбинат общепита.
Маргарита остановилась возле грузовика «ГАЗ», с металлическим кузовом из оцинкованного железа и синей продольной надписью «продукты». Покопавшись в кармане, протянула Урманцеву ключ. Для начала новый водитель дважды обошел машину со всех сторон, открыл задние двери. Картонные ящики с концентрированным супом поднимались до самого потолка. Между рядами был оставлен проход, такой узкий, чтобы боком пролезть человеку.
– Но ведь мы договорились, что в грузовике будет картошка, навалом, – поморщился Урманцев. – А под картошкой клеть, в которой может спрятаться человек. Если менты откроют кузов, увидят грязную картошку, то не полезут наверх. Не захотят пачкаться. И вообще это глупо перевозить концентрат супа из Коми на юг.
– Я не могла здесь купить столько картошки, чтобы забить кузов. Верите? Пришлось взять дешевые консервы.
– Ладно, сойдет, – одобрил Урманцев. – Возможно, этот грузовик – лишняя предосторожность. И лишняя трата денег. Кстати, ваш муж может ехать с ними в кабине.
– Не может, – не согласилась Климова. – Три человека в кабине – слишком подозрительно. Если же милиционеры все же полезут в кузов, можно сказать, что там, за ящиками, спят наши грузчики.
Урманцев закрыл двери, залез в кабину, вставил ключ в замок зажигания и стал прогревать двигатель. Маргарита Алексеевна устроилась на пассажирском сидении. Через десять минут машина тронулась, вахтер распахнул створки ворот, помахал рукой. «ГАЗ» выкатился с территории автобазы, свернул в переулок.
Климов и Цыганков уже вышли из «Нивы» и нетерпеливо топтались на проезжей части. Урманцев остановил грузовик, выпрыгнул из кабины, открыл кузов. Цыганков полез первым, Климов пятился за коробки задом, заставляя проход верхними ящиками.
– Жалко «Ниву» бросать, – откуда-то из темноты кузова крикнул Цыганков. – Так машинами разбрасываться…
– Подвинь ноги, – отозвался Климов.
Урманцев забрался в кабину, хлопнул дверцей. «ГАЗ» проехал переулок, свернул на центральную поселковую улицу, через четверть часа выбрались на трассу.
– Фу, неужели все позади? – спросил он то ли Климову, то ли самого себя. – Выпить хочется.
– Сейчас слишком раннее время для пьянства, – заметила Маргарита. – Или слишком позднее.
В кузове Цыганков расстелил на полу куртку, лег на бок, подогнув ноги. Но, слишком возбужденный событиями последних часов, никак не мог успокоиться. Он вертелся, вздыхал, наконец, вспомнил о банке тушенки, что положил в карман прошлым вечером. Он вскрыл банку финкой, раскрошил мясо и вытряс его себе в рот.
Когда оставалось на донышке, он вспомнил о Климове.
– Эй, жрать хочешь? – спросил Цыганков.
Климов не слышал вопроса, он спал глубоким сном.
Через шесть часов пути, когда время приблизилось к полудню, грузовик пересек административную границы республики Коми и Архангельской области. Дважды «ГАЗ» останавливали сотрудники дорожно-постовой службы, проверяли документы. Пришлось даже открыть кузов, однако милиционеры, взглянув на коробки с коробки с консервами, не стали подниматься наверх.
К вечеру благополучно добрались до Вологды. Поставили машину на стоянку, где парковались дальнобойные грузовики. Маргарита, не вылезая из кабины, заполнила новые бланки накладных на груз.
Теперь по документам грузовик с консервами следовал из Вологды в воинскую часть под Подольском. Разорвав старые бумажки, они с Урманцевым выползли из кабины и съели горячий ужин в закусочной. Еда отдавала то ли горелым маргарином, то ли машинным маслом, но Урманцев этих тонкостей не чувствовал.
Он ел, работал челюстями, но никак не мог почувствовать насыщения. В большой пакет завернули пирожки с рисом и капустой, бутылки с водой, открыв дверцы фургона, хотели передать сухой паек в кузов, но Цыганков и Климов запросились в туалет при закусочной.
Вернулись через десять минут, хотели лезть наверх. За это время Урманцев успел переговорить с Маргаритой Алексеевной. Он остановил Цыганкова.
– Погоди, – сказал Урманцев. – Давай кое-что обкашляем.
– Что именно? – не понял Цыганков.
– Мы в Вологде, – сказал Урманцев. – От зоны нас отделяет хрен знает сколько верст. Сотни. И я теперь хочу тебе сказать: ты свободный человек. Как говориться, весь мир принадлежит тебе.
– Честно говоря, это дойдет до меня ещё не сегодня, – улыбнулся Цыганков. – И не завтра. Может, через неделю. Но спасибо, что сказал.
– Нет, ты все-таки не понял, – покачал головой Урманцев. – Ты свободный человек. А Вологда для тебя не опаснее других российских городов. Мы едем в Москву, точнее в Подмосковье. И ехать ещё долго. Сутки, как минимум. Не обязательно кататься с нами. Я сдержал слово, я вытащил тебя. И теперь можешь идти, куда хочешь.
Маргарита Алексеевна шагнула вперед, поддержала.
– Я дам тебе денег, – сказала она. – На первое время хватит, а там придумаешь что-нибудь. Ты можешь пойти на автобусную станцию или на вокзал. Взять билет куда угодно, в любой конец страны. У тебя есть родственники или друзья?