Капля огня
Шрифт:
– Да, его никто из нас не доставал из футляра. И можно только догадываться, кто мог это сделать.
– То, что шкатулку не забрали, - пробормотала Ника, - может означать, что у похитителя не было возможности её вынести, а камень вполне помещается в карман. Значит...
Антония кивнула. Девочка рассуждала логично, она и сама думала об этом.
– Это сделал тот, кого мы оба, я и Орландо или кто-то один из нас, видел, когда вор уходил от нас.
– Тогда вычислить его будет несложно, - полувопросительно предположила Ника.
– Если бы...
– старуха завозилась в кресле, выпрямляя затекшую спину.
– Как это ни удивительно, но наш образ жизни не отличается замкнутостью и гостей у нас бывает не так уж мало. Единственное, что облегчает задачу, это то, что всех, кто бывал у нас за последнюю неделю, мы знаем поименно. Ну, кроме почтальона и газовщика, конечно. Но почтальон не проходил в комнату.
– Вы хотите, чтобы я попробовала найти вора?
Старуха пожала плечами.
– Мы могли бы сделать это и сами, если бы не мой чертов артрит. А Орландо один не справится - тут нужна хитрость и скрытность. А какая скрытность, когда он настолько приметен? К тому, же в Репьевске его знает каждая собака...
– Я поняла. Вы правильно сделали, Антония, что позвонили мне. И я постараюсь помочь.
– Не спеши давать обещания, - старуха покачала головой.
– Сегодня у нас уже двадцать третье июня...
– И что?
– удивилась Ника.
– Если "Капля огня" не вернется до полуночи с двадцать четвертого на двадцать пятое, то все усилия напрасны.
Девушка непонимающе уставилась на старую актрису. Что могли означать её слова? Просто какой-то бал Золушки, полночь... Двадцать четвертое июня?
– Летний солнцеворот, - подсказала Антония.
– Начало нового круга жизни - к возрождению или смерти. Если в эту ночь с "Каплей огня" не провести определенный ритуал, она исчезнет.
– Как исчезнет?
– Как, как... навсегда исчезнет. Но пока в запасе почти три дня, так что нужно надеяться. И где, в конце концов, этот Орландо со своим омлетом?
– громовым голосом вскричала Антония. Ника решила, что ей надо бы привыкнуть к тому, что старая актриса время от времени превышает все мыслимые пределы громкости. Иначе она так и будет дергаться каждый раз. А это вредно для нервов.
– Он тут.
– Карлик появился в дверях, толкая перед собой сервировочный столик на колесиках.
– Любезные донны, завтрак готов.
Выйдя во двор, Ника остановилась в задумчивости.
Ещё пять минут назад ей все казалось относительно понятным. Антония вручила ей список всех людей, побывавших в квартире с прошлого вторника. Всего их было восемь, включая почтальона, доставившего посылку с сырами из Парижа, и газовщика, проверявшего целостность труб, проходящих через квартиру. Последний вызывал у старухи наибольшие подозрения - ведь никаких труб у них не было.
Орландо вначале категорически утверждал, что глаз с подозрительного газовщика практически не сводил и залезть в шкаф тот не мог никак. Но затем вспомнил, что тот подходил к окну и возился за шторами рядом со шкафом. Так что в принципе мог за пару секунд вытащить ларец и сунуть камень в карман. Но откуда он узнал о камне?!
Далее следовал некий Коровин, который настырно уговаривал Антонию уступить ему понравившуюся квартиру. Предлагал обмен или приличные деньги. Старая актриса категорически посылала данного субъекта подальше, ибо не собиралась менять место жительства. Всего Коровин посетил их не менее пяти раз, из них дважды за прошедшую неделю.
Следующей была интеллигентная старушка, приходившая по средам расписывать пульку с Антонией и Орландо. Преферанс сопровождался умеренным потреблением ликеров и миндальных пирожных. Иногда четвертым в игре участвовал бывший старушкин поклонник некто Иванцов, но в этот раз Иванцов отсутствовал по причине приступа подагры. Старушку Ника решила оставить на десерт, когда будут прояснены наиболее подозрительные личности.
В этой ипостаси помимо Коровина выступал пылкий театрал Максим Кузьмич Прибытков прозванный Антонией хлюпиком за субтильность и болезненность. Прибытков также посетил актрису, принеся ей в дар букет гладиолусов из собственно го сада. Особо отмечен в списке, так как оставался в гостиной без присмотра в течение нескольких минут.
Далее следовала некая Джемма, которой Антония время от времени диктовала свои мемуары. Данная особа в комнате одна не оставалась, но Антония со вздохом призналась, что во время сеанса мемуаристики на неё часто нападает непреодолимая сонливость, так что не факт, что она не задремала на пару минуток.
Последние двое были соседями по дому - Петр Петрович Сапожников, собиравший подписи против выкупившего верхний этаж репьевского торгового магната Ступина, который собирался из запущенной коммуналки сооружать апартаменты. Сапожников пробыл у Антонии довольно долго и устроил нечто вроде митинга в защиту простого трудового народа. К шкафу он не приближался, зато сопровождавшая его общественница Варя Мухина металась по квартире так, словно у неё, как выразилась хозяйка, "одно место было наскипидаренное". Короче говоря, любопытная баба под видом сравнения планировки этажей принялась соваться во все комнаты. Орландо пришлось Варю приструнить. Но в гостиной она побывать успела: разглядывала статуэтки и скребла пол. Последнее действие выглядело самым подозрительным. Но к шкафу данная особа не приближалась вовсе.
Ника ещё раз просмотрела список и вздохнула. Начинать стоило с соседей. Но сейчас они вряд ли дома - трудовой народ все-таки, а рабочий день в самом разгаре. Пожалуй, есть смысл вначале попытаться связаться с назойливым Коровиным, которой оставил свою визитку аж с тремя телефонами.
За спиной хлопнула дверь, и появился запыхавшийся Орландо в наспех надетых и хлопающих шнурками башмаках.
– Хорошо, что вы не успели уйти, душа моя!
– обрадовался он.
– Антония просила передать вам вот это.
Он протянул Нике тонкую цепочку с кулончиком в виде танцующей цапли. И цепочка и птичка были из какого-то странного черного металла.
– Наденьте его и ни в коем случае не снимайте, пока не разрешат, - торжественно произнес карлик, словно вручал рыцарский крест.
Пожав плечами, Ника нацепила на шею кулон. Он вполне подходил к сарафану со сборчатой юбкой из тонкого льна, в который она решила переодеться, дабы не будоражить публику экстремальным мини. Пышные и весьма приметные волосы она заплела в две косицы, надеясь, что в таком виде её узнать трудно. Орландо отступил на шаг, критически оглядел её и кивнул: