Капля огня
Шрифт:
Услышать, что в глубокой провинции в небольшом городке есть театр, было равносильно тому, что узнать о проживании в нем королевской фамилии. Ведь даже в советские времена, не говоря уж о последних десятилетиях, такую роскошь могли позволить себе разве что областные центры, остальные обходились дворцами культуры.
Оказывается, здание театра было построено ещё до революции, когда Репьевск был если не процветающим, то вполне оживленным торговым центром. Располагался он удачно - на пересечении нескольких трактов, и в нем регулярно устраивались ярмарки, для чего были выстроены лабазы, склады и крупный элеватор. А гостиный двор служил местом не только торговли, но и заключением сделок. Гостиницы, рестораны - все к услугам приезжих купцов. А потом построили ещё кабаре и театр - для их же развлечения. При советской власти театр сохранили, иметь в городе подобное культурное заведение было престижно. Когда же грянула перестройка, театр оказался не у дел и не пошел с молотка только по одной причине: слишком уж специфическое здание - затраты на его реконструкцию явно перекрывали выгоду. Труппа почти разбежалась, новые спектакли не ставили, и оставшиеся артисты пробавлялись разве что арендой зала под всякие мероприятия да новогодними елками.
Но тут, как ни странно, взыграл местечковый патриотизм, и на одной из сходок репьевских бизнесменов, некий майонезный король Чохов объявил вдруг, что он решил спонсировать драмтеатр. Подобрав грохнувшиеся на стол челюсти, остальные коммерсанты принялись размышлять, нафига это майонезнику сдалось. А потом до них дошло - реклама! Реклама Чоховского продукта теперь была на всех афишах, программах и даже во время спектаклей среди реквизита на сцене то и дело возникали баночки с желто-зеленой этикеткой.
Но главное была даже не реклама, а более высокие материи. Чохов теперь имел право считаться патриотом города, радеющим за его культуру. Остальных это задело - чем они-то хуже? Или у них благородства и денег меньше?
И началось! Производители колбасы, пластиковых окон и эксклюзивных мочалок ринулись к обалдевшему от свалившегося счастья директору театра. Культурная публика града Репьева радовалась новым постановкам, артисты получали регулярную зарплату, а мэр в каждой своей речи не забывал упомянуть о недосягаемо возросшем под его чутким руководством уровнем культуры.
– Занятно, - пробормотала Ника, рассматривая все ещё несъеденный и уже изрядно подтаявший монблан из мороженого.
– Но я никогда даже не была в вашем театре.
– А зря, - с чувством произнес Коровин.
– Я бы хотел вас пригласить. Сегодня дают "Чайку".
– Нет-нет, - вздрогнула девушка, представив, что она увидит на репьевской сцене, - как-нибудь потом.
– И опять зря. Потому что у меня есть подозрения...
– Какие?
– Дело в том, что прима нашего театра, Анна Свидерко обожает драгоценности. Особенно старинные. И если где и искать рубин Антонии, то в первую очередь - у Свидерко.
– Вы думаете, что она могла...
– Нет-нет, не украсть, а купить! В нашем городе все знают, что прежде чем золото или камни в скупку нести, нужно их Анне показать, она же, как сорока...
– Неужели у провинциальной актрисы есть средства на покупку драгоценностей?
– недоверчиво спросила Ника.
– Конечно, есть, - хмыкнул Коровин.
– Она же любовница Ступина. А тот её ещё и поощряет - нравится ему, что его красавица бирюльками обвешена.
Отметив про себя раздраженную интонацию Вадима Игоревича, когда он повествовал о Свидерко и Ступине, Ника решила, что вникать во взаимоотношения репьевского бомонда ей совершенно ни к чему. Но вот информация о пристрастии примадонны местной сцены к драгоценностям может быть весьма ценной.
– И все же, где я мог видеть вас?...
– продолжал бормотать Коровин.
– Это неважно, - Ника встала.
– Спасибо за мороженое, но мне нужно идти. Номер моего телефона у вас остался, так что если будут какие-то известия - звоните.
– Как?!
– вскричал бизнесмен.
– А я думал, что мы вместе...
– Нет, - девушка покачала головой.
– В этом нет смысла - порознь мы сможем добиться большего.
– Жаль... Очень жаль!
– не унимался Коровин.
– А что если нам вечером встретиться? Тут есть весьма милый ресторан, "Каскад" называется. Я приглашаю вас поужинать.
– Извините, не получится, вечер у меня уже занят.
– Тогда я готов отвезти вас туда, куда прикажете.
– Не стоит, я хочу прогуляться, подышать воздухом. Заодно и на ваш театр взгляну. Он ведь где-то неподалеку?
– У нас тут все неподалеку - театр за углом, идемте покажу.
Нику не устраивало общество Коровина - пусть бы он лучше делом занимался и рубин искал. Поэтому она всеми способами пыталась отделаться от сопровождения. Не удалось - Вадим Игоревич довел её до угла выкрашенного в странную бирюзово-розовую гамму продуктового магазина и показал здание театра. Оно действительно было изукрашено рекламными плакатами самых разных фирм, среди которых терялись собственно афиши спектаклей.
– Ну вот, - огорчился бизнесмен, - а сегодняшний спектакль не состоится.
Действительно прямо на дверях главного входа белело объявление: "Вечерний спектакль отменяется в связи с болезнью актрисы".
– Интересно, чем это Анна Глебовна захворали, не иначе несвежих устриц поели, - продолжал удивляться Коровин.
– А почему вы думаете, что заболела именно Свидерко?
– сообразив, о ком речь, спросила Ника.
– Так у них же только она незаменимая. Остальные - в два состава играют.
– Да вы просто настоящий театрал, - похвалила его Ника.
– Но мне пора, да и вам тоже. Если хотите в срок отыскать камень.
Кажется, в этот момент Коровин впервые задумался, что ему нужно не просто разглагольствовать, а совершать конкретные действие. Мученическим взглядом он уставился на Нику и принялся чесать в затылке. Девушка напоследок полюбовалась Вадимом Игоревичем - экстерьер у него был что надо. Но вот с сообразительностью оказалось неважно - когда она свернула в переулок, он все ещё пребывал в мучительных раздумьях.
Следующим по степени подозрительности был газовщик. И Ника даже знала, где его искать - все властные и коммунальные службы Репьевска, в том числе и "Горгаз" располагались вокруг небольшого асфальтированного пятачка, громко именуемого площадью Свободы. От театра до неё был ровно один квартал.
Через полчаса блуждания по разномастным кабинетам, личность газовщика, обслуживающего дом, в котором жила Антония, она установила совершенно точно - некто Кузьмин. Мало того, ей сообщили, что вот-вот данный товарищ должен появиться в конторе, чтобы забрать какие-то ценные трубы и ключи.