Капля огня
Шрифт:
– Там удобрения растворены! Хочешь, чтобы я облысела?!
– Ничего, не облысеешь, - подумав, фыркнула Ника.
– Наоборот, волосы лучше расти будут.
– От куриного помета?
– От него тоже. И уж точно от помета не облезешь.
Кое-как промокнув прическу и хлюпая носом, Джемма буркнула:
– Что ещё тебе от меня надо? Я все сказала.
– Нет, не все милая, - Ника снова плюхнулась на стул и повела носом. Да, теперь стало понятно, почему девушка категорически не хотела пить водичку - пахло не слишком приятно.
– Значит, мы выяснили, что ты, пока Антония дремала, таскала у неё из шкафа конфеты.
– Почему из шкафа?
– шмыгнула носом Джемма.
– Со стола. Из коробок.
– Как из коробок?
– в очередной раз поразилась Ника.
– То есть конфеты и мармелад были на столе в качестве угощения?
– Угу...
– Так почему же ты их просто так не ела?! Их же для тебя ставили.
– Неудобно как-то... Дорогие конфеты. Одну возьму и всё... А я сладкое очень люблю.
– И ты, скромница, дожидалась, пока Антония глаза закроет, и сразу принималась шоколадом рот набивать?
Джемма, потупившись, кивнула. Ника начал приходить в себя. Нет, людей, страдающих тайными пороками, она встречала и до этого, но не таких же...
– Ё-моё... и из-за этой ерунды ты тут такой цирк устроила и адвокатом с каким-то дядей-бандитом грозила?
– Там ещё одна коробка была... Деревянная.
– Где?
– напряглась Ника.
– В шкафу?
– Говорю, в шкаф я не лазила, - твердо заявила Джемма.
– На другом столике она стояла. С папиросами.
– Слушай, - рассердилась Ника.
– Из тебя все клещами надо тянуть? Говори сразу - что и где брала, а то у меня времени в обрез.
– А больше ничего - только конфеты, мармелад, папиросы и...
– И что?
– З-зажигалку. Но её я, честное слово, случайно прихватила! Могу отдать!
– Джемма сорвала со спинки стула мышиного цвета ридикюль и принялась в нем копаться.
– Не надо, - отмахнулась Вероника.
– Значит, ты в шкаф вообще ни разу не заглядывала?
– Нет. А зачем? Вот, нашла.
Она швырнула на стол пластиковую зажигалку и замерла, опасливо косясь на неё, словно на кусачую зверушку.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Ника встала и бросилась вон из пахнущего куриным пометом кабинета. От этого тягостного общения была одна польза - теперь она уверилась, что Джемма рубин не брала. Она просто сладкоежка и мелкая клептоманка, не более.
Улица млела от послеобеденной жары. В тени под деревьями, высунув языки, лежали две собаки. Более всего Нике хотелось забиться куда-нибудь, где есть кондиционер и минеральная вода со льдом, и немного отдохнуть. Но она опасалась, что Прибытков опять покинет рабочее место, и ей придется бегать за ним по всему городу. Поэтому она тяжко вздохнула и отправилась опять к площади Свободы. Со стороны её хождения туда-сюда наверняка выглядели занятно, но ей эта улица уже успела изрядно надоесть - такое впечатление, что других в Репьевске просто нет.
Стараясь по примеру собак держаться в тени, Ника плелась вдоль облупленных фасадов. Людей стало ещё меньше, поэтому на полдороги она заметила пристроившегося к ней в кильватер знойного мужчину с пышными усами. Незнакомец, которому на вид было лет тридцать или чуть больше, буквально сверлил её спину огненным взором. Вот только приставучих южан ей не хватало...
Она остановилась перед витриной небольшого магазинчика. Усатый тут же притормозил и сделал вид, что у него развязался шнурок на ботинке. Хмыкнув, девушка вошла в магазин и убедилась, что торгуют в нем весьма широким ассортиментом товаров - от синтетических дубленок до погремушек. Примерив, купила себе плетеную из соломки шляпку с круглыми полями и букетиком тряпичных незабудок. Несмотря на наивность, шляпка весьма шла ей и, к тому же, служила неплохой защитой от палящего солнца.
Когда она покинула лавку, усатый все ещё маялся неподалеку, читая наклеенные на стену объявления. А потом опять нахально потопал следом и сопровождал до самого Дома Быта, так и не сделав попытки завести обычный в таких случаях разговор о погоде и свободном вечере.
Максим Кузьмич Прибытков сидел на своем рабочем месте и старательно ковырялся во внутренностях часового механизма. Часовщик действительно был ушастым хлюпиком, к тому же наполовину лысым, хотя было ему лет тридцать пять, не больше. На блестящем от пота лбу краснели следы от резинки, которой крепилась лупа. И, несмотря на жару, облачен Максим Кузьмич был в клетчатую фланелевую рубашку и потертую джинсовую жилетку.
Увидев заглядывающую в окошко девушку, он переместил черный цилиндрик-лупу с глаза на лоб и изобразил на лице внимание:
– Что у вас?
– Я от Антонии, - чувствуя себя шпионом, покупающим славянский шкаф, произнесла Ника.
– Правда?
– обрадовался Прибытков так, словно она принесла ему дорогой подарок.
– Давайте скорее ваши часики!
– Какие часики?
– удивилась Ника, а потом сообразила: - Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Антония просила только поговорить со мной.
– Значит, вы не часы пришли ремонтировать?
– разочарованно нахмурился Макс.
– А давайте, я все же посмотрю. Почищу...
Он привстал и высунулся в окошко с вожделением уставясь на крошечные часики Ники - подарок Степана. Девушка поспешно спрятала руку за спину. Нет, в швейцарском механизме лучше просто так не ковыряться.
– Жаль, - вздохнул Прибытков.
– А я бы денег с вас не взял...
– Я непременно обращусь к вам, как только...
– Извините, девушка...
– Меня зовут Вероника, - представилась Ника.
– А меня Макс. Так вот, Вероника, - зашептал часовщик, - вы знаете, что за вами из-за угла подглядывает какой-то хмырь? Сейчас он спрятался. А вот опять высунулся.
Ника не стала оглядываться. Раз уж играть в шпионов, то по всем правилам. Она порылась в сумочке, достала пудреницу и с помощью зеркальца тут же разглядела торчащую из-за отсека с целебными бальзамами физиономию, украшенную черными усами.
– Вот паразит, - с чувством произнесла она, захлопнула пудреницу и помчалась к назойливому типу. Сейчас она ему задаст!