Капля огня
Шрифт:
– И как быстро это происходит?
– Точно не знаю, из наших никто не в курсе. Вроде бы, несколько часов. Я днем около театра подслушивал вовсю, под окнами. Получается, что Анна Свидерко с утра заметно помолодела, а потом начался обратный процесс и она состарилась. А заодно с ней ещё какой-то хмырь. И это значит...
– Это значит, что я знаю, кто украл камень!
– завопила Ника так, что пьяненький мужик, рыскавший неподалеку в поисках брошенных пивных бутылок шарахнулся в сторону. А потом торопливо бросился прочь, очевидно, испугавшись, что девушка имела в виду именно его.
– Петрович это, бутафор театральный!
– Этот?
– усатый ткнул пальцем вслед удирающему мужику.
– Нет, он сейчас в Доме Малютки или что тут в городе из детских приютов имеется. Сегодня утром в мастерских, где реквизит делают, был обнаружен младенец. Голый и в мужской майке.
– Понятно, - протянул Реми.
– Ну, тогда пошли! Потому что "Капля огня" либо в театре, либо у этой парочки. Первый вариант ещё ничего, но вот второй...
Телефонный звонок раздался в сумерках. Орландо подскочил и ринулся к аппарату, а старуха только сделала потише звук включенного телевизора. Она уже с полчаса смотрела какие-то политические дебаты, сопровождая их язвительными комментариями.
– Это Магистр!
– шепнул ей карлик, зажав трубку ладошкой.
Она кивнула и протянула руку.
Когда-то у неё был роман с этим человеком, несмотря на разницу в возрасте - он был младше на четыре года. Потом они долгое время избегали друг друга и встречались только при крайней необходимости. Но сейчас пора бы уже былой палитре чувств потускнеть.
– Как ты?
– послышался в трубке глуховатый баритон, который она помнила ещё совсем юным.
– Все в порядке?
– А ты как думал?
– собственный голос показался ей ужасным, дребезжащим и слабым. Старуха поморщилась.
– Значит, завтра, когда зайдет солнце?
– Да!
– раздраженно ответила она и нажала на кнопку. Потом схватила пульт, и телевизор зашелся истерическими криками. Ну не могла она ему ничего сказать! И не скажет до тех пор, пока есть надежда.
Орландо не мог этого выдержать, сбежал на кухню, а потом и вовсе вышел во двор. Около сараев мужская компания праздновала окончание трудового дня. Из окон доносились гнусавые всхлипы - соседи смотрели мыльную оперу. Надо бы проверить машину, она может понадобиться в любой момент. Хотя что там проверять - он накануне сменил масло и съездил на заправку. Крошечная "Ока" была ему в самый раз, и за её рулем он не чувствовал мир слишком большим и неудобным. И с чего это он ляпнул о том, что её надо менять?
Едва удержавшись, чтобы не проскакать по нарисованным на тротуаре классикам, Орландо, прошел туда-сюда, вздохнул и вернулся домой. Полумрак и тишина. Только возился в своей клетке попугай, устраиваясь на ночлег.
– Это ужасно, - сказала старуха, когда он появился в дверях гостиной.
– Ужасно чувствовать себя развалиной.
– Никакая вы не развалина, сеньора, - не согласился он.
– Мне лучше знать.
Он был младше на пятнадцать лет, и привык к тому, что Антония считает его мальчишкой. А он и есть вечный мальчишка, шут, паж, кто угодно... И каждый раз он мечтает только об одном, и каждый раз его надежды разбиваются в прах. Он опять и опять становится шутом.
В сгущающейся темноте он видел только её силуэт, и не мог знать, о чем она думает. Его примадонна. И он не знал, что в её изящной кожаной сумочке уже второй год лежит конверт с письмом из Германии. В эндокринологической клинике готовы провести курс лечения, но лечат они только детей. И она бы уже на следующей неделе привезла бы им ребенка... Если бы не её самонадеянность и старческая лень. Конечно, забрать "Каплю огня из тайника" заранее была не совсем её идея, просто Орландо было по пути, вот и решили не ждать неделю.
– Ты тоже балбес изрядный, - она в сердцах стукнула по подлокотнику и принялась в темноте нашаривать папиросницу.
Орландо вздохнул, щелкнул расположенным в метре от пола выключателем и согласился:
– Балбес.
– Мы к Коломийцеву!
– Ника влетела в проходную с таким видом, словно готова была прорываться в театр с шашкой наголо. Реми скромно держался позади.
– Опять вы?
– удивилась вахтерша.
– А Коломийцева нет.
– Тогда к Саше.
– Фамилия.
– Романовская.
– У нас такой нет.
– Это я.
– Что вы мне голову морочите! Сашина как фамилия? У нас этих Саш, как гуталина. Штук семь.
Ника понятия не имела о фамилии бутафора и слегка скисла. И тут позади раздался знакомый голос:
– Пропустите, Мария Степановна, это со мной.
Обернувшись, девушка увидела в дверях сияющего, словно медный таз, Коровина. Но в следующие несколько секунд сияния поубавилось - Вадим Игоревич узрел усатого красавца Реми.
– Господин Коровин, - немедленно сменила тон вахтерша, - всегда вам рады! Сейчас я предупрежу Юрия Евгеньевича!
– Вы же сказали, что его нет, - немедленно уличила её Ника, но дама даже не удостоила её взглядом.
– Предупредите, - милостиво согласился Вадим Игоревич.
– А мы пока, с вашего позволения, пройдем.
Свернув за угол, Коровин прошептал:
– Похоже, мы разными путями вышли на один след.
Ника торопливо кивнула.
– Ну вот что, пока я Коломийцеву буду зубы заговаривать, вы попробуйте тут разведать, что и как.
– Хорошо. Пошли!
– девушка ухватила Реми за локоть и потащила его по темному, освещенному редкими тусклыми лампочками коридору.
– Сегодня спектакль отменен, так что вряд ли в здании осталось много народа. Но все равно надо быть осторожнее.
Дверь в уборную Свидерко была заперта. Собственно, удивительно было бы обратное. На минуту Вероника остановилась, пытаясь сообразить, где тут мастерская, потом вспомнила место, где она впервые увидела Сашку и направилась туда. Из глубины здания раздавался звук работающего станка. Внезапно дверь распахнулась, и из неё выскочили две девицы с сигаретами в руках. Даже не глянув на Нику и Реми, они шмыгнули куда-то в сторону.