Капля огня
Шрифт:
– Пойду, посмотрю, что там, - парень почесал нос, пнул коробку и отправился на шум.
Поражаясь собственной бестолковости, Ника потащилась следом. Нет, она, конечно, привыкла к тому, что театр - место не всегда организованное и чинное, но то, что творилось тут, превосходило все ранее виденное.
В гримуборной Свидерко толпились люди, часть из которых была облачена в белые халаты. Судя по всему, они уговаривали даму в штанишках со стразами поехать с ними, но та ни в какую не соглашалась. Сильно пахло чем-то медицинским, вроде бы даже эфиром.. У стены в коридоре напротив распахнутой двери стоял вальяжный
Из комнаты вывалился худой и высокий дядька в халате.
– И что нам с ней делать? Увозить принудительно? Но мы же не из психиатрии, мы только скорая помощь. А так у неё с виду все в порядке, только возбуждена очень.
– В порядке?
– замахал руками вальяжный.
– А то, что на утреннюю репетицию она пришла свеженькая, словно бутончик, просто девушка юная, а через пару часов в старую каргу превратилась, это - в порядке?!
– Э-э-э..?
– протянул высокий.
– В каком смысле? Загримировалась?
– Это грим?!
– неожиданным фальцетов взвизгнул вальяжный.
– Это не грим! Она превратилась в старуху буквально на глазах у двух партнеров и режиссера. А сейчас...
– тут он перешел на свистящий шепот, - сейчас появился ещё какой-то хрыч, который говорит, что он ни кто иной, как Олег Евгеньевич Ступин. Ступин! А Ступину ведь лет тридцать пять, ну сорок максимум! А этому деду не меньше семидесяти.
– Так прогоните его!
– предложил худой.
– А вдруг это и есть Ступин?
– вальяжный заломил руки.- Ведь Анна-то... Вся надежда только на медицину!
– Но медицина в данном случае бессильна. Мы не можем уговорить госпожу Свидерко даже в больницу отправиться, чтобы пройти обследование! Вы от нас лишком многого хотите.
– Попробую ещё раз, - простонал вальяжный и тут его взгляд упал на Нику. В глазах буквально высветились два огромных вопросительных знака: - А вы, собственно, кто такая?
– Я...
– начала, было, Ника, и тут, словно кузнечик из травы, из-за его плеча вынырнула вахтерша и проблеяла:
– Журналистка это.
– Журналистка!
– вальяжный выпучил глаза и схватился за сердце.
– Только журналистов нам тут не хватало! Уважаемая, давайте вы как-нибудь в другой раз придете! У нас тут видите, с актрисой плохо, сердце прихватило. Так что не до прессы...
Нике и самой было не с руки оставаться - мало ли кому придет в голову попросить предъявить её журналистское удостоверение или что они там носят. Так что лучше на неприятности не нарываться. Тем более что вряд ли она узнает что-то новое, а слушать истерические рыдания и крики ей уже поднадоело.
Выйдя из театра, Ника, за неимением скамеек, устроилась около служебного входа на поперечине щербатого штакетника и закурила. Делала она это нечасто и обычно под влиянием сильных эмоций.
Спустя несколько минут, из дверей появилась процессия - две женщины в белых халатах вели под руки древнюю старуху все в той же прозрачной кофточке. Она еле ковыляла, переставляя худые ноги, обутые в сабо, разноцветные волосики на голове изрядно поникли. Следом за ней семенил старик, размахивая руками, что-то объяснял худому в белом халате. Все быстро погрузились в две машины - "скорую помощь" и зеленый джип-"субару" - и отбыли.
– Наконец-то свалили, -
– Бр-р... Ну и бабка-ёжка из Анны получилась. Интересно, это чего же она наглоталась, что её так скрутило? Если бы сам не видел - не поверил бы.
– Наверное, что-то гормональное, - пожала плечами Ника.
– Сейчас какой только дрянью не торгуют. Но, конечно, выглядела она не очень.
– И вообще, чертовщина у нас какая-то творится... С утра младенца подкинули, днем вот это.
– Какого младенца?
– удивилась Ника.
– В театр, что ли, подкинули?
– Ага, - кивнул парень.
– Меня, кстати, Сашкой зовут.
– А я - Ника. Так что за младенец?
– Представляешь, прихожу на работу, как всегда к десяти... Ну, не совсем, скорее, к половине одиннадцатого - в мастерскую. Нам с Петровичем надо реквизит для "Белоснежки" быстрей поросячьего визга делать - премьера через полмесяца. А там...
– В реквизите?
– Да нет, в мастерской, в раздевалке. А там - ребенок в углу на тряпках лежит. Голый, в одной мужской майке. Хорошо хоть не на бетонный пол положили. Я - к Коломийцеву, тот велел завхозу ребенка в милицию отнести. Там Петровича рубашка валялась, в неё и завернули. А потом с Анной началось. Дурдом какой-то!
– И большой ребенок?
– Да откуда мне-то знать, я в младенцах не разбираюсь. Коломийцев с Марией Степановной сказали - полгода примерно. Не ходит ещё.
Сашка швырнул окурок в урну и нервно дернул плечом.
– Пойду я. А то шеф мой, похоже, опять в штопор ушел, так что реквизит самому колотить придется.
– Это в каком смысле - в штопор?
– В том самом. Мастер-то он на все руки, но пару раз в квартал уходит в запой на неделю. У директора целая пачка заявлений от него на отпуск за свой счет припасена, на такие случаи - только даты проставить. Потом выходит - и снова работает.
– Знакомо, - кивнула Ника. О том, что у них в театре точно такой же стиль жизни сразу у троих реквизиторов, она предпочла промолчать.
– Но самое странное вот что...
– парень задумчиво уставился на пыльный куст.
– Майка на младенце тоже Петровича была. Я её сразу узнал - шеф её на прошлой неделе краской испачкал. И как же ребенка голым несли, да ещё через нашу вахту? Мария Степановна сразу бы шум подняла. А она ничего такого не видела...
– Ну могли и не голым, это потом уже раздели.
– Зачем?
– Понятия не имею. Может, чтобы милиция по пеленкам следов не нашла?
– И решили поэтому подозрения на Петровича навести? Логично.
Сашка с уважение посмотрел на девушку. Красавица, журналистка, да ещё и умная. И лицо знакомое - популярная, наверное. Он печально вздохнул - шансов у него нет никаких, и пытаться не стоит. Такие штучки предпочитают не помощников бутафора, а крутых мужиков с бабками.
Но Нике до Сашкиных страданий никакого дела не было - она пыталась сообразить имеет ли отношение то, что произошло в театре, к пропавшей "Капле огня". И если имеет, то какое. Собственно, никакой связи она обнаружить не смогла, кроме одного - Анна Свидерко, любительница антикварных камней, странно видоизменилась и состарилась. Ну и что? И было ещё что-то, связанное с театром...