Капля огня
Шрифт:
– Сволочь!
– опять взвизгнула женщина, и послышался звук оплеухи. Ничего себе, нравы у них тут...
За директорской дверью притихли, а визг сменился рыданиями.
Все это начинало поминать какую-то современную постановку, переполненную бестолковой экспрессией. Может, и правда - репетируют? Нерешительно потоптавшись, девушка двинулась вперед - вряд ли этот Коломийцев расположен сейчас с кем-то общаться.
Но не успела она сделать и несколько шагов, как вновь выскочил старикашка и умчался по коридору, что-то бормоча себе под нос и причитая. Ника не решилась его окликнуть.
На цыпочках она подошла к оставшейся слегка приоткрытой двери и заглянула в неё. Это была артистическая уборная с туалетным столиком, освещаемом двумя яркими галогеновыми лампами. Напротив него на желто-зеленом велюровом диване полулежала особа довольно странного вида. Тощее старушечье тельце было облачено в прозрачную кофточку и короткие, чуть ниже колен расклешенные брючки, отделанные крупными стразами. Волосы старушки, выкрашенные красно-белыми перьями, стояли дыбом. Посреди комнаты на паласе валялась босоножка на огромной платформе, а вторая почему-то стояло на туалетном столике среди открытых коробок с гримом и пудрениц.
Внезапно экзальтированная старуха открыла густо накрашенные глаза и злобно уставилась на Нику так, что последняя вздрогнула.
– Ты кто?
– проскрежетала лежащая.
– А ну вали отсюда!
– Я журналист, - нахально представилась Ника.
– Ищу Анну Свидерко. Вы её не видели?
В ответ на этот невинный вопрос раздался такой дикий нечеловеческий хохот, что незваная гостья предпочла ретироваться. Тетка точно рехнулась. Однозначно.
Отдышавшись в коридоре, Ника оглянулась и прочитала на двери табличку "Свидерко Анна Евгеньевна". Вон оно как. И кто эта безумная фурия на диване? Ведь Коровин говорил, что Анна - примадонна и любовница этого... Ступина. А заходящаяся за дверью в истерике особа годилась разве что на роль возлюбленной его дедушки.
В этот момент из-за угла вывернул старик со стаканом воды. Интересно, он собрался даму на диване поливать или поить? Водопроводной водой? Хотя наверняка она в Репьевске не столь опасна для жизни, как в Москве.
– Вы что тут делаете?
– сердито сверкнул глазками дедок.
– Вы новая костюмерша?
– Да, - поспешно закивала головой Ника.
– Ищу Свидерко, чтобы снять размеры. А её нет.
– Она есть, - старичок притормозил и кивнул на дверь, за которой только что побывала девушка.
– Но она не в форме. Приходите позже.
С этими словами он впрыгнул в уборную, а Ника, разинув рот, осталась торчать в коридоре. Потом достала мобильник и, покосившись на дверь, отправилась туда, откуда прискакал резвый старичок. За углом она без труда отыскала пустой туалет и оттуда позвонила Коровину. Тот удивился, но охотно описал Свидерко - худенькая сероглазая, лет тридцати, но выглядит моложе. Моложе?!
Ника дала отбой и задумалась. Может быть, это была другая Свидерко? Мама Анны или даже бабушка? Как бы это поделикатнее выяснить.?
Выйдя из туалета, она двинулась по петляющему коридору. Откуда-то доносилась музыка и топот, но людей не было видно. Наконец, из-за одной двери послышался громкий голос - он на разные лады охал, и затем патетически произносил: "Я вовсе не та, кем вы меня считаете!". Похоже, кто-то разучивал роль.
Ника деликатно постучала, и голос смолк. Потом послышалась:
– Кто там, входите - не заперто!
В крошечной, заваленной каким-то тряпками комнатушке около зеркала сидела дородная дама в неглиже. Увидев Нику, она округлила глаза и задала стандартный вопрос:
– Вы кто?
– Я...
– девушка размышляла, как бы ей окончательно не запутаться во вранье, - я журналистка. Хотела взять интервью у вашей ведущей актрисы Анны Свид...
– А что, эта курица уже в примадонны записалась?!
– подпрыгнула дама так, что её пышный бюст возмущенно заколыхался.
– Или это Ступин вам матерьяльчик заказал? Считают, что все купить можно! А сами-то...
Внезапно толстуха смолкла, и выражение её лица стало ликующим.
– А вы сегодня её видели?
– почему-то шепотом спросила она.
– С утра-то козой прыгала, прямо девочка, а потом вдруг скукожилась вся. Я думаю, она каких-то таблеток для омоложения наелась! А химия, штука такая - неизвестно, какой эффект даст. Вот наша Анюточка и нарвалась!
– Как это - скукожилась?
– вытаращила глаза Ника.
– А так...
– дама свела губа в куриную гузку, должно быть, обозначающую скукоженность ненавистной коллеги по сцене, отчего её лицо стало напоминать мордочку разжиревшей обезьянки.
– И теперь они со своим Олежиком горланят на весь театр. Прямо не очаг культуры, а какая-то коммуналка!
– С Олежиком?
– Ага, со Ступиным своим, колбасным бароном. Вот...
Опять послышались вопли и визг, что-то с грохотом упало и зазвенело разбитое стекло.
– Ишь, буянит, психопатка, - закатила глаза толстуха.
– Вот и напишите обо всем, что вы тут у нас увидели! Честно и правдиво!
– Да, обязательно... Скажите, а у вас тут нет такого шатена невзрачного и слегка лысоватого?
– Да у нас таких невзрачных полтеатра, - отмахнулась дама, с наслаждением прислушиваясь к происходящему в глубинах театра.
– Во дают!
Пятясь, Ника покинула комнату и тут же едва не попала под ноги резво мчащемуся куда-то юноше. Споткнувшись о неожиданно возникшее препятствие, юноша отскочил в сторону, и у него из рук посыпались картонные коробки.
– Вот дьявол!
– вскричал парень.
– Ты чего прыгаешь?
– А ты чего бегаешь?
– огрызнулась Ника.
– Мне положено бегать, я тут на побегушках, - хмыкнул юнец.
– Кто это там орет, не знаешь?
– Вроде бы Свидерко... Ничего не разбилось?
– девушка подняла одну из коробок, она оказалась пустой.
– Анна на шее? Чего это она? А разбиваться нечему - для бутафории кубики. Всякую фигню для сцены мастрячить.
– Понятно. А кричит... я сама не знаю, почему. Наверное, случилось что-то.