Капля воды - крупица золота

Кербабаев Берды Мурадович

— Я в институт спешу, А к тебе по дороге завернула, чтобы попрощаться, узнать, как ты живешь-дышишь.

— Ну вот и погляди, как живут старые холостяки.

Аджап обвела глазами двор:

— Не скажешь, что это владения холостяка. Сад такой ухоженный.

— Это уж моя домоправительница постаралась. В комнатах тоже — идеальная чистота.

— Ты мне говорил о ней. Кстати, а где она сейчас?

— Она ведь татарка, у нее много знакомых. Вчера отправилась на чью-то свадьбу. Скоро, наверно, вернется. — Бабалы распахнул дверь в переднюю: — Прошу, Аджап-джан!..

Он провел

Аджап по всем трем комнатам, показал ей кухню. Девушка с любопытством присматривалась ко всему. Чистота, порядок… В столовой и спальне новехонькие мебельные гарнитуры. Высокое трюмо в дорогой оправе. Для холостяка — роскошь излишняя. А вот черный костюм, который вчера был на Бабалы, валяется на диване. Аджап улыбнулась про себя. Мужчина все-таки остается мужчиной!

Бабалы не был готов к приему гостей, холодильник у него в связи с отъездом пустовал, он смог предложить Аджап только плитку шоколада. И пока она отламывала коричневые дольки и отправляла их в рот, он смотрел на ее пальцы и губы — пальцы были длинные, тонкие, а губы небольшие, пухлые.

— Когда же ты распрощаешься с институтом? — спросил он.

— Скоро госэкзамены. Потом — защита дипломной работы. Выпустят нас, наверно, в августе, не раньше.

— Аллах великий! Ждать до августа!..

— А разве ты не думаешь наведываться в Ашхабад?

— Да, вероятно, придется, и даже чаще, чем мне хотелось бы. У нас ведь любят вызывать на всякие совещания. Буду приезжать с докладами, с отчетами. Ну, еще, чтоб получить очередной выговор.

— Не горюй, оглан. Вспомни пословицу: не отпробовав горького — не оценишь вкус сладкого.

Бабалы вздохнул:

— Вот если бы ты была рядом со мной… я бы избежал половины выговоров!

— Это каким же образом?

— Ты бы была моей совестью. Моей критикой и самокритикой. Ты не давала бы мне оступиться, поправляла бы меня вовремя. Ты ведь не умеешь кривить душой — не понравится тебе моя походка, так ты тут же скажешь об этом.

— И ты меня послушаешься?

— Незамедлительно перекуюсь! Так когда же прикажешь ждать тебя на стройке?

Аджап досадливо поморщилась:

— Опять ты за свое! Я же говорила: решать, где мне работать, будет министерство.

— А если я договорюсь с твоим министерством?

— А если врач необходимее не в Рахмете, а в другом месте?

Бабалы махнул рукой:

— Тебя не переспоришь.

— Но ты же только что обещал слушаться меня, а не спорить со мной!

Увидев, как помрачнел Бабалы, Аджап ласково дотронулась ладонью до его плеча:

— Оглан, что сейчас-то об этом говорить? До диплома еще столько времени… Давай не будем ссориться, а?.. Тем более — ты уезжаешь. Зачем же омрачать последние минуты? На новое место надо ехать, с хорошим настроением:

— Ты хозяйка моего настроения.

— И хочу, чтобы оно было безоблачным! Мы ведь еще увидимся. Да и почта для чего-то же существует!..

На сердце у Бабалы просветлело.

В это время в дверях появился Нуры, хмурый как дождь. Он, видно, успел управиться со всеми делами, ему надоело торчать во дворе, и потому прямо с порога он заворчал:

— Аллах, почему я шофер, а не чабан!.. Пас бы овец в свое удовольствие,

захотел бы — выбрал барашка пожирнее, да на шашлык его! Как говорится, своя рука владыка. А тут — стой у машины, как пугало, дожидаясь начальника, или принимайся чистить ее в десятый раз. Я уж до дыр ее протер! Начальству, конечно, виднее, когда ему ехать. Но наш «газик» уже бьет копытом!

Аджап повернулась к Бабалы:

— Слышал?

— А, у Нуры язык — что стрелка часов: не остановится, пока не кончится завод или не лопнет пружина.

— Но ведь вам правда пора ехать, — Она поглядела на свои часы: —Ох, и я уже опаздываю.

Нуры шагнул к ней и, забыв о том, что только что торопил Бабалы, готовно предложил:

— Могу вас подвезти!

— Да мне тут недалеко.

— Далеко, недалеко — какое имеет значение! Я вас — хоть в космос!

Аджап улыбнулась:

— Поездку в космос пока отложим. — Она протянула руку Бабалы: —Желаю доброго пути, успехов и благополучия.

Попрощавшись с Нуры, она ушла.

Нуры проводил ее восхищенным взглядом, лицо его расплылось в улыбке.

Обращаясь к Бабалы, он воскликнул:

— Пери из сказки!.. Ну, начальник, я вижу…

Бабалы оборвал его на полуслове:

— Можешь не заканчивать. Пиалам пока — не звенеть.

Глава четвертая

В ПУТЬ!

абалы и Нуры связывала давняя дружба. Нуры не покидал его, даже когда Бабалы менял место работы и, естественно, машину.

После окончания института Бабалы пришлось-таки покочевать по республике. Как говаривал Нуры, пепел от его костра оставался всюду, где шла борьба за воду!

И всюду с ним был Нуры, лихой шофер, добродушный спорщик и ворчун, верный товарищ.

Не раз они попадали в опасные переделки: бывало, посреди пустыни оказывались без воды, или продукты у них кончались, или застигала их песчаная буря. Нуры с честью выходил из любых испытаний, и не только потому, что хорошо ориентировался в пустыне, бескрайней, безлюдной, бездорожной, но и потому, что в трудную минуту проявлял мужество, самоотверженность, находчивость.

С ним Бабалы мог чувствовать себя спокойно.

Однажды, когда они возвращались с Ортакака [2] , у них подошли к концу запасы воды.

Как на грех, это случилось в пустыне, в палящий зной. Машина завязла в зыбучем песке, текущем, словно расплавленный свинец. Своим ходом она уже не могла двигаться, и, чтобы пропихнуть ее вперед хоть на метр, нужно было подкладывать доски под колеса и подталкивать ее сзади руками и плечами.

Бабалы и Нуры сбросили с себя рубахи, мокрые, просолившиеся от пота, закинули их в машину и изо всех сил налегали на «газик», который вел себя, как упрямый осел.

2

Ортакак — колодец между Ашхабадом и Ташаузом.