Капля воды - крупица золота
Шрифт:
— Золотые слова, Артык-ага!
— Веками наш народ мечтал о воде, заботился об изобилии живительной влаги. Вы, верно, слышали об остатках Солтан-бента в верховьях Мургаба. Эту плотину, по тем временам огромную, построил в двенадцатом веке Солтан Санджар*. Дошедшие до нас предания утверждают, что она достигала в высоту сорока одного геза *, как и мавзолей Солтана-Санджара. Окрестности Мургаба процветали, а Мары тогда, по рассказам историков и путешественников, был одним из самых больших, самых красивых городов Востока, с богатыми промыслами и культурой. В нем насчитывалось более сорока одних библиотек!.. Кто бывал в Байрам-Али, тот, верно, видел высокое здание, построенное как-то по-чудному. До него от мавзолея Солтан-Сандаюара километра два-три. В народе его называют библиотекой Абу-Али-ибн-Сины. Да, многим славился город Мары… Его разрушили орды Чингиза…
— Расскажи, как это случилоь!
— При чём тут вода, Артык-ага?
— Расскажу — что от других слышал… Долгое время орда Чингиза не могли захватить Мары. Долгое время длились и осада, и кровавые битвы. Как-то проник в город один пронырливый пес, принюхивающийся к чужому хлебу, — короче, шпион Чингиза. И подслушал слова одной молодухи, которая пекла во дворе чуреки, пришлепывая тесто к тамдыру, и рассуждала вслух: мол, слава аллаху, что враг не знает тайны Солтан-бента. Вода если разрушить плотину — вода в считанные минуты затопит Мары… Ну, длинные уши тут же донесли об этом Чингизу. Город, протянувшийся на много километров, был погребен под водой и с тех пор лежит в развалинах. На этот раз вода из друга сделалась врагом….
— Не вода виновата — захватчик!…
— Верно… Вода — всегда друг, ежели пользоваться ею так, как когда-то это делали марыйцы. Но не один Солтан Санджар заботился о том, чтобы обеспечить нашу землю водой. Двести пятьдесят лет назад, в тысяча семьсот тринадцатом году, некий Ходжанепес Союн-оглы, из западного туркменского племени абдал, познакомился в Хаджитархане, как называлась тогда Астрахань, с князем Замановым. С помощью князя добрался он до Петербурга и добился встречи с русским царем Петром Первым. От имени земляков Ходжанепес попросил царя — принять туркмен под свою руку. А еще он рассказал, как страдает туркменский народ от безводья, сколько плодородной земли пропадает даром… Чтобы утолить ее жажду, говорил Ходжанепес, надо повернуть Амударью к Каспийскому морю. Царя заинтересовало это предложение. Возможно, он полагал, что через Аму, привязанную к Каспию, ему откроется путь в Среднюю Азию и Индию. Так или иначе, но спустя два-три года Петр Первый: отправил по Каспийскому морю экспедицию в Красноводск, Тайком от хивинского хана она знакомилась с туркменской землей, исследовала старое русло Амударьи, тянувшееся к Каспию. По всему видно, что русский царь готов был помочь туркменам. В тысяча семьсот семнадцатом году он послал в Туркменистан одного из своих приближенных, Александра Бековича-Черкасского с шеститысячным войском. Посланцев Петра Первого ждала тяжелая дорога — через безводную пустыню. Многие всадники погибли во время этого изнурительного перехода. Не дремал и тогдашний хивинский хан, Шир-гази. Он заманил Бековича-Черкасского с войском в свои владения, заботясь будто бы о том, чтобы утомленные путешественники отдохнули под его гостеприимным кровом. Принял он их с пышным радушием, а ночлег предоставил в разных местах и, расчленив таким образом русское войско, подло перебил своих гостей. Погиб в этой предательской резне и Бекович-Черкасский. Да, верно тут было сказано, вода не может быть врагом, а вот у воды — были друзья и враги…
— Ну, и лиса этот хан!..
— Какая там лиса — шакал!
— Да… Из-за коварства и жестокости Ширгази не суждено было осуществиться планам Петра Первого, и мечта туркмен о воде так и осталась мечтой. Но добрая мечта — подвигает людей на добрые дела. Лет сто назад предводительство над туркменами принял Каушут-хан. Он уничтожил полчища иранцев, налетевшие на нашу землю, как саранча, разгромил войско Мядемин-хана, пришедшее из Хивы. И когда воцарился мир в нашем краю — на Мургабе, по его инициативе и под его руководством, был возведен Каушут-бент. Но Мургаб, сами знаете, мог дать воду только населению Мары…
— А с нашим Тедженом ничего нельзя было сделать?
— Теджен — река капризная. Он берет начало в Афганистане, в горах Акдаша. В него вливаются мелкие ручейки. В тех местах река и имя носит другое: Герируд. Лишь когда она минует Пулхатын, ее начинают называть Тедженом. Воды в Теджене то много, то мало. Все зависит от того, насколько обильны дожди в ее истоках. Весной Теджен разливается, как море, летом пересыхает. Тогда приходится копать колодцы, поднимать воду из-под земли. Из-за того, что река мелела рано, в окрестностях ее сеяли, в основном, зерновые культуры. А бывало, что дожди вовсе не шли, река не приносила ни капли воды, ну, и земля не могла уродить ни зернышка, Старики помнят такие годы…
— Как не помнить?..
— Какой недород в семнадцатом-то был?..
— Да, в семнадцатом… — На лицо Артыка набежала тень. — Воды мы тогда и не видели. И всходы на полях не появились… Люди пухли с голоду, к осени уж и позабыли, какой он на вкус, хлебушек-то… Огонь не горел в очагах, тамдыры рушились. Кладбища стали тесными, не успевала просохнуть земля на одной могиле, как рядом уже копали десять новых. А сколько скотины подохло — да чуть не вся! Да, вот такой он, наш Теджен… Особенно-то на него не след надеяться. Что вспоминать о былых-то временах — Теджен и нынче опять стал походить на яловую корову, порой ни капли из него не выдоишь. Потому мы и говорим: капля воды — крупица золота. А раньше еще говаривали, что капля воды — это капля крови!
— Артык-ага, расскажи, как люди дрались из-за воды.
— Верно, молодежи-то нашей полезно об этом напомнить!
Артык кивнул:
— Ладно, я расскажу, какие раздоры поднимались из-за воды в Ахальском оазисе. Жизнь оазису давал ручей, текущий с гор. Подойдя к подножью холмов у Гаргылы, он разбивался на восемь рукавов. Место это так и называлось: Восемь арыков. И водой из них пользовались восемь аулов. Люди из этих аулов постоянно враждовали друг с другом. На то, чтобы набрать из арыка воду, которая текла тонкой струей, словно из носика чайника, дайханину давались буквально минуты. За ним уже тянулась очередь, и, если он задерживался хоть на секунду, разгорался жесточайший скандал. Секунда-то одному дарила, а у другого отбирала драгоценные капли воды, каждая лишняя капля таила в себе лишнюю дыню, лишнюю гроздь винограда.
Место, где ручей разделялся на арыки, охранялось восемью мирабами* — по одному от каждого аула. На эту должность обычно назначались самые храбрые, ловкие и мужественные джигиты. Они были хорошо вооружены и не смыкали глаз ни днем ни ночью, сторожа водораздел, как сокровищницу с золотом, бдительно наблюдая за тем, как бы кто не урвал воды больше нормы. У них всегда находились добровольные помощники, дайхане прислушивались даже к шуму воды в арыках, и чуть что — поднимали крик: мол, в вашем арыке вода журчит сильнее, чем в нашем, караул, грабят!.. И завязывалась драка. Иные мирабы отличались не только смелостью, но и хитростью, подкладывали камни под шлюз чужого арыка, и когда это раскрывалось, то шло в ход оружие и проливалась кровь. Кровь берегли меньше, чем воду… Часто она и текла по арыкам — вместо воды. Вот почему за этим водоразделом осталось название: Кровавый.
— Да разве только за ним!..
— Вай, на земле нашей столько Кровавых водоразделов — и не сосчитать!
— И Кровавых колодцев! И Кровавых каков*!
— Верно, дорогие. — В глазах Артыка вдруг появился мечтательный блеск. — А ведь это богатая земля!.. Это про нее сложена пословица: воткни в землю посох и плюнь, головой ручаюсь, что он зазеленеет!.. Да, почва у нас такая плодородная, что посади в нее высохшую палку — зацветет!.. Если только, конечно, поливать ее. Вода… — Артык вздохнул. — Есть вода — земля превращается в рай, нет воды — так это ад сущий! С водой появляется жизнь, без воды иссякает. Вода… Для нас она всегда была жар-птицей, до которой и рукой-то дотянуться невозможно, не то что поймать. А ежели и удавалось ее заполонить, так она тут же вырывалась — только поминай как звали!
Чаще всех реплики с места подавал старик с белой бородой, разделенной натрое. При последних словах Артыка он встал и направился к сцене, бормоча:
— Аппетит, говорят, приходит, когда видишь на сачаке вкусную еду. А у меня разговоры о воде вызывают жажду. Артык-ага, разреши мне утолить ее из твоих запасов, не то я не смогу досидеть до конца твоей замечательной лекции.
На столе перед Артыком красовались пузатый чайник и пиала. Он налил в пиалу холодного чая и протянул ее старику. Тот выдул чай одним глотком, вытер тыльной стороной ладони усы и бороду, удовлетворенно вздохнул: