Капля воды - крупица золота
Шрифт:
Впереди, не так уж далеко, виднелись столбы пыли, но поднята она была не ветром, а машинами, рывшими канал.
Новченко махнул рукой:
— Василий! К каналу!
«Газик» покатил дальше, навстречу длинной серожелтой стене из пыли.
Все различимей становились бульдозеры, экскаваторы, скреперы, выстроившиеся нескончаемым караваном вдоль трассы будущего канала.
Новейшая техника, подчиняясь самоотверженной человеческой воле, штурмом брала просторы Каракумов.
Когда «газики» остановились возле ближайшего скрепера, из кабины спрыгнул на песок, вязкий, как ещё не загустевшее тесто, крупный, могучего телосложения мужчина. Лицо его и одежда были покрыты толстым слоем пыли. Радушно и независимо поздоровавшись с начальством, он снял пылезащитные очки, вытер рукавом пыль с лица, и только тогда Бабалы узнал в нем Мотды Ниязова, с которым ему уже доводилось работать.
— Мотды!.. Ты?!
Мотды широко, добродушно улыбнулся:
— Что, здорово меня преобразила пустыня?
— Ничего, Мотды, — одобряюще сказал Бабалы. — Говорят, за ветром следует благодатный дождь. Считай нынешнее свое второе одеяние, эту вот пыль, предвестником завтрашнего расцвета Каракумов! Ведь ты покрылся ею в борьбе с пустыней.
— Так точно! Она изо всех сил сопротивляется, ну, мы еще посмотрим, кто кого!
Новченко, видно, тоже понравился богатырь Мотды, повелитель пустыни. Он дружески похлопал скрепериста по плечу:
— Молодчина!
Когда же он перевел взгляд на скрепер, брови его удивленно поднялись:
— Постой-ка!.. Ты что ж это, роешь канал не вдоль, а поперек?
Мотды с простодушным видом подтвердил:
— Так точно, товарищ Новченко!
В голосе начальника строительства зазвучали угрожающие нотки:
— Кто же дал тебе такое указание?
— А никто, — спокойно отозвался скреперист. — Работаю так по собственной инициативе.
— Вот как, по собственной инициативе!.. Это, значит, твоя рационализация? А начальник участка, прораб знают о ней?
— А как же! Весь участок в курсе.
— И все смотрят на твое своевольничанье сквозь пальцы?
— Сергей Герасимович, все уже убедились, что от моей рационализации не вред, а польза.
— Почему же мне ничего не известно о таком полезном новаторстве?
Мотды пожал плечами:
— Наверно, потому, что вы редко у нас бываете.
Новченко ткнул кулаком в плечо Ханина, как будто тот был в чем-то виноват:
— Ты слышал? Я тут редко бываю!
— Ага, — кивнул Мотды. — Ей-богу, я вижу вас в Карамет-Ниязе всего второй раз. Ну… в смысле на строительстве канала.
Новченко снова обратился к Ханину:
— А ведь он, пожалуй, прав. Надо нам почаще сюда заглядывать. Не то все начнут заниматься самодеятельностью! Ты лично что думаешь насчет метода Мотды?
— Я?.. — Ханин чуть растерялся, но тут же лицо его приняло чуть высокомерное выражение. — Я бы все-таки, прежде чем отрезать — семь раз отмерил. Всякий новый метод нуждается в тщательной проверке, а результаты проверки — в изучении и уточнении… Нельзя идти на производственный риск, не выяснив предварительно…
— Ладно, — оборвал его Новченко. — Твоя песня мне известна заранее, нечего было и спрашивать. — Он повернулся к Бабалы — А как. твое мнение, Бабалы Артыкович?
— Пока я не видел, как работает Мотды, а по пословице — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Но кое-что я тут прикинул про себя. По-моему, Мотды затеял интересное дела
— Ты, значит, «за». Итак, мнения разделились. Тогда пускай сам Мотды объяснит, в чем выгоды его метода.
— Ничего сложного тут нет, Сергей Герасимович. — Мотды провел носком сапога бороздку на мягком песке — Предположим, это канал. Если скрепер идет вдоль него, то мне приходится сперва рыть грунт, а потом отваливать его направо и налево. — Он сапогом отодвинул песок сперва в одну, потом в другую сторону, так что образовались две небольшие насыпи. — А поглядите, что будет, если рыть канал поперек. Все три операции я проделываю одновременно. Экономлю и силы, и время. И вместо двадцати пяти метров — прохожу пятьдесят. А это на пользу и стройке, и мне: вдвое увеличивается заработок.
Новченко только кивал согласно, ему по душе пришлось объяснение Мотды. К тому же там, где работал скреперист, образовывалась не просто глубокая рыхлая борозда, а просторная ровная траншея, — это вызвало особое одобрение начальника строительства, и он сменил строгий тон на благожелательный:
— Прости, братец, что я с маху чуть не обвинил тебя в анархизме. Бабалы прав, дело ты затеял полезное. Теперь скажи, ты в Карамет-Ниязе один так работаешь?
— Да нет… — Мотды чуть замялся, боясь признаться, что за спиной начальника строительства уже начало развертываться новаторское движение. — На мой метод перешли многие скреперисты.
— И отлично!.. Вы бы только потеряли драгоценное время, если бы ждали, пока о вашем методе узнает руководство стройки, да зашевелится, да одобрит его…
Сейчас же нам остается только поддержать славных передовиков! Кстати, ты премию за свое новаторство пожучил?
Мотды беззаботно махнул рукой:
— Да бот с ней, с премией, главное — канал побыстрее построить.
— Э, нет, дорогой, это непорядок. Заслужил — получай. Из личного моего фонда премирую тебя тремя месячными зарплатами… Нет, лучше так: тебе выдадут столько, сколько ты заработал за последние три месяца. Ты сэкономил стройке большие деньги, зачем же нам-то скупиться?..
Мотды вытянулся по стойке «смирно»:
— Служу Советскому Союзу!
Новченко улыбнулся:
— Мы вроде не в армии, братец.
— Мы на фронте, Сергей Герасимович На фронте строительства коммунизма!
Бабалы с любопытством и с каким-то новым для себя, теплым чувством наблюдал за Новченко. Перед ним был совсем другой человек. Еще недавно он казался Бабалы грубоватым самодуром, способным обидеть своих подчиненных, вспылить, накричать по любому поводу, непрошибаемым упрямцем, для которого тлавное — настоять на своем, прав он или неправ, малокультурным вельможей, прислушивающимся лишь к собственному мнению… Что скрывать, Новченко порой вполне отвечал такому впечатлению. Во сейчас Бабалы не узнавал его. Сергей Герасимович держался как подлинный руководитель большого строительства, преданный своему делу, отлично в нем разбирающийся, умеющий дать верную оценку рабочей инициативе, простой, все понимающий, терпеливый и человечный в обращении с настоящими тружениками, такими вот, как Мотды…
Верный законам гостеприимства и правилам туркмен чилика*, Мотды пригласил Новченко и его спутников выпить чаю и отобедать.
Сергей Герасимович в душе одобрял добрые туркменские обычаи, но даже ради них он не мог позволить, чтобы на целый час приостановилась работа скрепера. Это, по его мнению, бросило бы тень и на приглашающего, и на приглашенных. Поэтому он искренне поблагодарил Мотды, но вежливо отказался от чаепития.
Мотды понял его и не обиделся. Широко, открыто улыбнувшись, он полез на свой скрепер.