Капризный ангел
Шрифт:
Принцесса бросила короткий взгляд на дочь и с трудом подавила очередной вздох. Да уж! Ее Тильде действительно больше пристало развлекаться на каком-нибудь детском пикнике на лоне природы, а не замуж выходить, да еще за царственную особу. Совсем ребенок! Ей бы в куклы играть, цветочки на лугу собирать, а тут высшие политические соображения, хитроумные придворные интриги. Как то она справится с обязанностями взрослой замужней женщины?
Неожиданно для себя самой принцесса вдруг почувствовала прилив материнской нежности.
– Ах, доченька! – начала она, и голос ее от волнения дрогнул. – Если бы ты знала, как я хочу, чтобы ты была счастлива!
Тильда беззаботно улыбнулась в ответ.
– Не переживай так, мамочка. Думаю, на самом деле все это не так уж и страшно.
Глава 2
– Какой прекрасный замок! – воскликнула Тильда, когда они наконец прибыли в Линдерхоф. – Именно таким и должен быть настоящий королевский дворец!
Она все повторяла и повторяла эти слова, пока они осматривали внутреннее убранство замка. Фантастической красоты сооружение, которое король Людвиг приказал воздвигнуть в альпийской долине Грасванг.
– Дворец Линдерхоф назван так в честь старинной липы, которая когда-то росла на этом месте, – пояснил высоким гостям личный адъютант короля, сопровождавший их во время осмотра дворца. – Трудно поверить, но когда-то на этом месте стоял всего лишь крохотный охотничий домик.
– Фантастика! – снова не удержалась от восклицания Тильда. – Этот дворец невероятно прекрасен.
– Строительство было завершено только в нынешнем году, – продолжал адъютант. – Его Величество, на которого в свое время произвели впечатление Версаль и Трианон, задался целью воздвигнуть подобное архитектурное чудо, но уже у себя на родине, в Баварии. Он мечтал о шедевре! И вот его мечта осуществилась. Настоящая жемчужина в обрамлении Альпийских гор.
– Насколько я помню, – вступил в разговор профессор Шиллер, – король так и написал в письме, обращаясь к архитектору, которому был заказан проект дворца: «Я хочу, чтобы Вы сотворили рай, создали поэтически прекрасный уголок, в котором можно было бы хоть ненадолго забыться и отдохнуть душой и сердцем от всех тягот и треволнений нашего ужасного века».
– Это и правда рай! – взволнованно проговорила Тильда.
Белоснежный дворец с изысканными украшениями в барочном стиле, компактный, изящный, он напомнил ей своей дивной красотой волшебные замки, о которых она мечтала в детстве, когда ей читали сказки.
Им показали даже королевскую спальню. Огромная резная кровать, украшенная золотом, под балдахином из синего бархата, в окружении купидонов, каждый с короной в руках. Тильда подумала, что и сама была бы не прочь провести хотя бы одну ночь в такой кровати.
От созерцания других красот тоже захватывало дух. Анфилада комнат с горками, уставленными изысканным фарфором в бледно-розовых, голубых, кремовых и розовато-лиловых тонах, беседка в мавританском стиле, грот Венеры, невообразимой красоты резные сани, отделанные золотом, в которых король совершает зимние поездки из одного замка в другой.
Вот только, к вящему разочарованию Тильды, самого короля на месте не оказалось. А ей так хотелось познакомиться с королем Людвигом. Она уже даже нарисовала в своем воображении истинного романтического героя, как их описывают в книжках.
Но король недаром славился замкнутым образом жизни. Больше всего на свете он любил уединение, а уж встречаться с иностранцами – терпеть не мог. И потому Тильда не особенно удивилась, узнав, что Его Величество отбыл на озеро Кимзее. Наверное, я для него недостаточно важная особа, чтобы удостоить меня личной аудиенцией, с грустью подумала Тильда.
На самом же деле король поехал на Кимзее, чтобы своими глазами посмотреть, как идут дела на строительстве нового дворца, который, по замыслу его авторов, должен был окончательно посрамить красоты Версаля. Но как бы то ни было, а Линдерхоф, даже в отсутствие короля, произвел на Тильду неизгладимое впечатление. И какой приятный контраст со всем, что ей довелось увидеть, путешествуя по Европе. Вообще-то поездка оказалась не только скучной, но и весьма утомительной. Дороги повсюду были плохими, и экипажи едва тащились. Лишь Голландия составила приятное исключение: тамошние дороги почти не отличались от английских. Придорожные гостиницы, где меняли лошадей, отпугивали грязью, прислуга проявляла чудеса нерасторопности, а дворцы, где обитала ее родня, удручали затрапезностью, если не сказать больше.
Тильда и сама не сумела бы толком объяснить, что именно так разочаровало ее во всех этих родственниках, но от одного их вида можно было тут же впасть в самое глубокое уныние. Особенно это относилось к королям и герцогам, чьи владения были поглощены в ходе объединения Германии, а вместе с ними безвозвратно канули в Лету и былые привилегии их монархов, все величие и власть правителей карликовых государств.
Мать предупреждала Тильду о таком повороте событий, напутствуя ее следующими словами:
– Помни, Тильда! Монархам таких государств ты должна выказывать даже больше почтения, чем самой английской королеве. Они особенно щепетильны во всем, что касается протокола. Бедняжки надеются, что этикет хоть как-то поможет им сохранить лицо и показать свою важность на людях.
Очень скоро Тильда убедилась в правоте материнских слов.
Она была вынуждена часами выстаивать перед королем и его супругой, к которым завернула, путешествуя по Европе, только потому, что придворный этикет не допускал такой фамильярности, как сесть в присутствии королевских особ. Все речи монаршей четы были искусственными, разговор то и дело угасал, а задать вопрос, чтобы хоть как-то оживить беседу, было просто немыслимо. Тебя тотчас же встречал откровенно неодобрительный взгляд.
Единственный человек, который получал истинное наслаждение от поездки, была вдовствующая леди Крукерн. Возможно, приподнятое настроение, в котором она постоянно пребывала, отчасти объяснялось тем, что, куда бы они ни приехали, пожилая фрейлина везде находила повод для раздражения и язвительных насмешек над тем, что видела вокруг себя. Она поносила всех и вся и что ни день получала новый материал для своего злопыхательства. Но самое ужасное, что в глубине души Тильда была вынуждена признать, что очень часто ее спутница была совершенно права.