Карантин
Шрифт:
Я проигнорировал его ухмылку. Меня устраивало. Слишком давно привык держаться в тени, чтобы теперь внезапно полюбить яркий свет.
— Что из того? Ещё и спокойнее. Я хочу дело делать, а не изображать из себя господина. Изменённые вообще не склонны к человеческим заблуждениям.
— Вы же нас презираете.
— Нет, относимся как к очень любопытным существам, без которых не способны выжить. Кроме того, не забывай: именно ваше племя даёт неофитов. Мы тесно связаны с родом человеческим и понимаем это, пора и вам уяснить, что с нами реально не только уживаться, но и сотрудничать.
— Потому ты и проникся нашей затеей?
— Отчасти. А ещё она сулит хоть какие-то перемены. Стабильность, знаешь
Он ничего не ответил, но, по виду его если судить, задумался. Я от души пожелал, чтобы у него там было — чем. По коридору прошли молча и лишь когда выбрались в другой зал, точнее, ангар, оказавшийся много больше тренировочного помещения, сказал скучно:
— Вот наша ракета.
Признаться, я не ожидал, что мечты людей уже до такой степени осязаемы и зримы.
Я отлично помнил корабли, что доставили нас сюда с материнской планеты, и огромные вместилища, способные противостоять бесконечности расстояний, и малые суда, стремительные и маневренные, далеко ушедшие от первых попыток человечества преодолеть притяжение родного мира. Меня никак не могла поразить эта неуклюжая, застенчиво устремлённая в каркас крыши стрела, но она потрясла.
Я озирал гладкое тело рабочей кабины и основательно упакованные ступени, прослеживал взглядом заботливо подставленные решётчатые опоры и ощущал, как внутри меня разгоняется кровь или что там бежало по нашим изменённым жилам. Эта несовершенная жалкая с точки зрения той, верхней, цивилизации ракета знаменовала для замшевшего за века вампира неудержимость человеческой мечты, крепость духа — всё то, что мы называем отвагой.
Подкативший к горлу ком стал полной неожиданностью, а ещё больше потрясли слёзы, что вдруг выступили на глазах сминая картинку, словно посмеяться надо мной решил весь мир. Для начала я ожидал язвительных замечаний от Гессе, но он не опустился до обыденности. Глубоко вздохнул рядом.
— Страшно до ужаса, но это ведь не значит, что надо останавливаться.
— Ты прав! — ответил я.
На монтажных столах копошились люди и примитивные автоматы, а нас туда не пустили, сурово заявив, что только посторонних не хватало в зоне точной настройки. Я отлично понимал, насколько правильно выдвинутое ограничение. Любая случайность, неверно собранный узел или грязь попавшая с не чищенного ботинка на одну из панелей, погубит всю затею, а не только экипаж будущего корабля.
Чайка совершенно правильно считал, что другого старта нам не позволят, даже если предположить, что найдём для него ресурс.
Корабль мы осмотрели только издали, зато почти во всех лабораториях ждал более тёплый приём. Люди верили, что бесплодно разделять частности и целое и продолжали исследования по оснащению ракеты, даже когда она, можно сказать, возвышалась на стартовой позиции.
Я изо всех сил старался вникнуть в каждую деталь. Кое-что увиденное было мне совершенно непонятно, а иногда образования вполне хватало для постижения, но я впервые за последний век искренне укорил себя за инертность. Ведь обладая превосходной памятью и восприимчивостью вампира я мог без труда получать новые знания, а вместо этого строил из себя важного барина сидя в сумерках на холме. Вспомнив любимой здание и уютное место среди колонн, я даже не ощутил грусти по нагретой скамейке. Хватит, насиделся. Пришла пора двигаться дальше. Решительно сказать себе это и повторять время от времени, чтобы уютная лень не победила честный порыв. В первую очередь разобраться, почему искусственные мышцы едва не убили носителя, ведь это здесь, на планете, можно остановить центрифугу, а на борту ракеты придётся элементарно умирать.
Когда экскурсия завершилась, я уже и сам понимал, что хороший специалист окажется полезен делу, а то и вообще один-единственный превзойдёт проблему и
Человек всё ещё отчитывал подчинённых, ну заодно давал им ценные указания. Обнаружив, что в кабинете идёт что-то вроде совещания, я ничуть не смутился и распахнул дверь. На меня обратились все взоры, что опять же не тронуло и краем очерствевшую за годы выживания душу. Я спокойно вошёл и, поскольку свободных сидений, подходящих моей особе не обнаружил, просто остановился возле стола.
— Бояться меня не надо, — сказал, обращаясь к двоим незнакомцам. — Я на вашей стороне и постараюсь оказаться полезным проекту.
Злобный, несмотря ни на что, взгляд Алисы проигнорировал. Хочется человеку растрачивать короткую жизнь на ерунду — его дело. Её в данном конкретном случае.
Чайка, спохватившись, представил двоих людей, оказавшихся инженерами, а потом и меня им. Специалисты не выглядели шокированными. Тот, что расположился по другую сторону стола, кивнул, а сидевший рядом привстал и крепко пожал мне руку. После чего оба тут же вернулись к делу, нисколько не смущаясь наличием в тёплой компании холодного вампира. Гораздо больше их интересовала возникшая на строительстве проблема и обсуждение сроков её решения, а также возможности добыть для этого средства. Чайка натянуто улыбнулся, но уже через минуту забыл о том, что я здесь, потому что именно на него наседали двое мужчин. Алиса время от времени добавляла реплики в общую перепалку, но вот она ощущала моё присутствие всё время.
Я отслеживал её напряжённость, внутренний протест, который проявляется в поведении, как ни пытайся его скрыть, да и недобрые взгляды мне время от времени доставались. Словно не она силой получила что хотела, а я домогался невинной девы самыми бесчестными средствами.
Не то чтобы меня всерьёз тревожили её амбиции, но я слишком хорошо знал, как полезно не выпускать из поля внимания все руки, которые способны удержать нож и все души, готовые всадить его в твою спину. Последнее — в особенности. Алису я как раз таким субъектом и полагал, потому изучал незаметно, стараясь просчитать угрозу и помнить о ней, если не мог устранить её совсем.
Совещание вскоре завершилось, и все его участники разбрелись по рабочим местам, а я остался и, как выяснилось, правильно сделал. Чайка опять завёл разговор о своём, насущном.
— Северен, если ты сообщишь Терранину, что мы не причиним ему вреда и готовы к честному сотрудничеству, то его мигом сюда доставят.
— Я сам за ним схожу. Так Никон меньше испугается и не натворит сгоряча глупостей.
Чайка ожидаемо замялся. Я с любопытством ждал, не считая нужным помогать человеку выпутаться из затруднительного положения. Временами разбирал смех. Муки его казались забавными, но не расставив приоритетов не вышло бы двигаться дальше. Да, вот такой я гад, но с людьми ведь по-другому и не сваришь каши. Они сами установили правила.
Наконец, он созрел для признания истины и выговорил, запинаясь:
— Сходить не получится. Мы находимся не в столице.
— Кто бы сомневался! — ответил я язвительно.
— То есть, ты знал? — уточнил он хмуро.
— Скажем так: догадывался. С орбитальной станцией вы переборщили, такую ложь разоблачить довольно просто, но я понимал, что этот туман, который как бы клубится вокруг вашей базы, он не просто так, а скорее всего защищает или вампира от его феноменальной способности ощущать пространство, либо весь комплекс от чьих-то любопытных и оснащённых технически глаз. Ну и безопаснее заниматься опасным делом в сторонке от самого населённого на планете города. Для людей и для проекта тоже.