Караван специального назначения
Шрифт:
— Неужели ты не понимаешь, — ответил Ахмед Али, — что и мне не терпится уехать? Но что мы будем делать в Европе?
— Для такого человека, как ты, занятие найдется всюду, — убежденно сказала Шафика.
Ахмед Али покачал головой.
— Здесь я нужен англичанам. Им без меня не обойтись; никто не может сделать того, что удается мне. А в Европе? — Ахмед Али грустно посмотрел на Шафику. — Кто я? Сын английского купца и простой афганки. Последний английский клерк, ни к чему не способный, кроме тупого сидения в конторе, будет относиться ко мне с пренебрежением.
— Тогда
— Немцам, — усмехнулся Ахмед Али, — я тоже нужен только здесь, а не в Европе.
Шафика подошла к стоявшей в углу комнаты синей, разрисованной драконами китайской вазе, вынула из нее одну из роз и поднесла к губам.
— Я боюсь, — тихо сказала она, — боюсь всего. Боюсь стука в ворота. Боюсь выходить на улицу и дома оставаться тоже боюсь.
Несколько лепестков упали на ковер. Минуту длилось напряженное молчание. Ахмед Али смотрел на жену серьезно и сосредоточенно. Затем спросил:
— Послушай, Шафика, ты можешь вспомнить, когда я тебя обманывал?
— Никогда, дорогой, — ответила она.
— И ты хорошо знаешь, я не из тех, кто привык подчиняться судьбе, — продолжал Ахмед Али. — И пешкой в чьих-либо руках я никогда не буду.
Шафика кивнула..
— Ну, тогда поверь мне и на этот раз. Я должен довести дело до конца. Мне надо будет принять одного важного, — тут Ахмед Али саркастически улыбнулся, — гостя, и мы сможем отправиться в Европу. А теперь давай не будем говорить об этом. Расскажи лучше о своих делах. Я надеюсь, ты не теряла времени даром. Ходила к Фариде-ханум?
— Да, — подтвердила Шафика, — и мы провели с ней чудесный вечер.
— Она все так же мила и глупа?
— И так же болтлива, — рассмеялась Шафика. — Она, конечно, не общается с женами важных сановников, зато дружит с женами мелких служащих и сама чрезвычайно наблюдательна. У нее просто талант — знает множество придворных сплетен, запоминает, во что был одет Аманулла-хан, когда он прибыл во дворец и когда его покинул. И кто сопровождал эмира, тоже помнит. А уж о королеве Сурайе и ее привычках может рассказывать часами.
— Узнай, что она слышала об организации летной школы, выясни все детали, — сухо, по-деловому сказал Ахмед Али и устало откинулся на мягкие подушки. — Бог мой, как трудно изо дня в день иметь дело с полными идиотами.
— Не волнуйся, все будет в порядке. Теперь мы с тобой снова вместе, — прошептала Шафика, и лицо ее осветила ангельская улыбка.
Часть четвертая
КАБУЛ
Глава первая
Восемьдесят пять дней — почти три месяца — добирался караван до столицы Афганистана. И всякий раз, ложась спать, никто из участников экспедиции не знал, что готовит следующее утро.
Когда наконец показались вершины пяти высоких холмов, господствующих над всеми дорогами, ведущими в Кабул, каждый приветствовал их облегченным вздохом.
Отряд разместили за городом в летней
Вечером Иван вышел из своей комнаты и спустился в просторный светлый холл. На журнальном столике он заметил подшивку газет, сел в кресло и начал листать ее. Газеты были из Индии, на английском языке.
— Ну, что пишет зарубежная пресса? — спросил подошедший Гоппе.
Иван отложил газеты:
— Все одно и то же — пророчат нам скорую гибель, смакуют количество жертв в Поволжье. Пишут, это, мол, бич божий, карающий вероотступников. Об Афганистане — ни слова, будто и нет такой страны.
— Ничего, завтра утром поедем в наше посольство, — сказал Гоппе. — У них там есть советские газеты.
— Даже не верится в это, — улыбнулся Чучин. — Подумать только, почти три месяца ни одной весточки с родины!
Однако в советском посольстве летчиков ждало разочарование. Оказалось, свежих газет нет, из-за трудностей доставки газеты приходили сюда лишь спустя семь недель.
— Но мы в курсе всех новостей, — поспешил успокоить их молодой сотрудник посольства — тот самый, которому Чучин на днях вручил привезенный из Термеза пакет. — Хотите сюрприз? Тогда пошли — как раз время.
Он взглянул на часы и распахнул дверь в соседнюю комнату, жестом приглашая летчиков следовать за ним. В комнате уже сидело несколько человек. Все они с нетерпением поглядывали на стоявший у окна радиоприемник с круглым черным репродуктором.
У Ивана замерло сердце, как при виде чуда.
Сотрудник посольства покрутил ручку, и вскоре через хрипы и многоязычный гул отчетливо прорезался женский голос:
— Говорит Москва. Передаем последние известия.
Научить курсантов летному делу оказалось непросто. Они не имели ни малейшего понятия о самых простых вещах. Первые занятия просто обескуражили Ивана. Пришлось запастись терпением и начинать обучение действительно с азов, объяснять курсантам элементарные основы физики и школьной математики, так что и переводчикам братьям Баратовым пришлось изрядно попотеть. Не скоро удалось приступить к разъяснению принципов, на которых основаны полеты аэропланов.
— Зачем нам все это знать? — спросил как-то после занятий Хусейн, самый молодой и нетерпеливый из курсантов. — Мы теряем столько времени совершенно напрасно!
— Но без этого вам никогда не стать хорошими летчиками, — ответил ему Чучин.
— А мне кажется, — с той же напористостью продолжал Хусейн, — всю эту школьную премудрость все равно никто не в силах запомнить. Может быть, механику все это и нужно, но я-то хочу стать летчиком.
— Летчик должен знать каждый прибор, установленный на самолете, каждую деталь, — возразил ему Чучин. — Вы должны уметь по шуму двигателя определять, исправен мотор или нет. Настоящий пилот, — внушал Иван курсантам, — обязан владеть машиной не хуже, чем хороший танцор владеет своим телом.