Карьера Югенда
Шрифт:
– Да-а… – протянул доктор Бойль, рассеянно глядя в окно на разгоревшийся летний день. Мыслями он был далеко, на кроваво-красном востоке. – Скоро гром побед докатится и до нашего дома, – вдруг выпалил доктор Бойль. – Ты знаешь, Дитрих сегодня утром… объявил нам, что едет на фронт. В Россию! Как с цепи сорвался. В последнее время с ним невозможно иметь дело!
– Вчера забрали Марка. В трудовой лагерь, – Аксель, добрая душа, попытался отвлечь доктора от его боли. Неудачно.
– Его-то за что?! – вскинулся доктор Бойль.
– За то, что его отец – еврей.
– Но его мать – чистокровная немка! – горячо возразил доктор Бойль, так, будто от Акселя только и зависела судьба этого несчастного. – А сам он – один из лучших фармацевтов в городе. Не исключаю, что и в стране!
– Происхождение нынче важнее профессионализма.
– Кто же будет вас лечить? – тихо, сам себя спросил доктор Бойль. – Похоже, и мне придётся закрыть практику. Я гол как сокол… Куда мы катимся?!
– На восток, – неловко пошутил Аксель, и тут же густо покраснел. Вспомнил, дурачок, про Дитриха. – Простите…
Но доктор Бойль его уже не слышал. Он погрузился в какое-то странное оцепенение и сидел неподвижно, как изваяние. Аксель негромко кашлянул. Доктор Бойль, едва заметно вздрогнув, взял со стола запечатанный конверт и, немного поколебавшись, подал его Акселю.
– Аксель, твой отец говорил мне… Он просил … передай ему вот это. К сожалению, это всё, чем я могу помочь,– потупившись, вдруг забормотал скороговоркой доктор Бойль, всегда такой степенный. – Времена нынче неспокойные. Очень неспокойные.
Аксель кивнул и, не глядя, сунул конверт во внутренний карман пиджака. Доктор Бойль поднял глаза на чужого сына, который собирался уйти, чтобы остаться. В Дрездене. В безопасности, со своей семьёй.
– Не отчаивайтесь, дядя Клаус!
На доктора Бойля жалко было смотреть. Он нахохлился в кресле и бессильно уронил на стол крупные холёные руки. Аксель, желая подбодрить доктора Бойля, мягко заметил:
–Дядя Клаус, это ненадолго. Дитрих понюхает пороху и вернётся. Вот увидите!
– Будем надеяться, – встрепенулся доктор Бойль, и поднялся, чтобы проводить дорогого гостя. В то мгновение он до боли напомнил Акселю его собственного отца, с его паническим страхом потерять единственного сына. Для них обоих, почтенных отцов единственных сыновей, слово «война» звучало зловещим ударом кнута. Аксель порывисто обнял доктора Бойля, как своего собственного отца, обнять которого он не решился бы никогда. Несколько мгновений они стояли, обнявшись, став почти родными.
– Дядя Клаус, не унывайте! Всё образуется, вот увидите! Лучше побудьте с тётей Эльзой. Ей не легче вашего.
–Да, да, ты прав, – пробормотал доктор Бойль. – Поеду домой.
– До свидания, дядя Клаус. Передавайте привет тёте Эльзе! – с напускной весёлостью сказал Аксель уже в дверях.
Доктор Бойль опустился в кресло и горестно подпёр рукой щёку.
XII
На другом краю Дрездена герр Дерингер, точно так же подперев рукой щёку, предавался грустным размышлениям. Всю жизнь он старался держать Акселя в чёрном теле, не баловать, чтобы он был в состоянии самостоятельно принимать решения. Теперь он, отец, с трудом сохраняет строгость. По мнению прислуги, даже лысина герра Дерингера теперь выражает печаль.
Что ж, придётся прибегнуть к средству, которое сам герр Дерингер ещё год назад с презрением бы отверг.
Его тягостные размышления прервал громкий хлопок дверью. На пороге кабинета вырос Аксель, в ярком гоночном комбинезоне и с крагами в руках. Он подлетел к отцовскому столу и протянул элегантный запечатанный конверт:
– Вот. Дядя Клаус просил тебе передать.
Вильгельм поспешно выхватил конверт из рук сына, нервно вскрыл его и жадно впился глазами в скупые строчки. Слегка ошеломлённый, Вильгельм откинулся на спинку кресла, снял очки, провёл рукой по лбу. Наконец он поднял глаза на сына.
–Что ж, мобилизация тебе не грозит. Впрочем, женитьба – тоже, – с расстановкой произнёс отец. – Вот это точно к лучшему, – небрежно откинулся на спинку Вильгельм.
– А что там такое?
Но отец, не слушая его, проворчал:
– Очень смешно! Клаус не мог ничего приличнее придумать?
– Он говорил про неспокойные времена, и что больше ничем помочь не может, – почуяв неладное, вспомнил Аксель.
Аксель взял из рук отца плотный лист бумаги, прочёл, и весь покрылся красными пятнами. Медицинская справка! Он с размаху швырнул сей драгоценный документ на отцовский стол:
– Слабоумие?! То есть я теперь официально идиот? Со справкой?! Ну уж нет! Я лучше поеду на фронт! Хоть кем!
– Что ты несёшь?! – выйдя из себя, крикнул отец. – Там и без тебя хватит … народу. Спасибо и на том! Не лезть же тебе в это пекло!
– Кстати, Дитрих Бойль тоже едет на восточный фронт.
– Дитрих? Что значит «тоже»?! А, да что в этом удивительного! Факелы дурно влияют на слабую психику. Стой! Куда ты?!
Но Аксель уже был в дверях. Решение им принято окончательно, он съездит на фронт.
– Марта засмеёт меня, если узнает, – с порога бросил Аксель.
– Никуда ты не поедешь! Подождёт твоя Марта. Офицера ей подавай! Вертихвостка!
Последнее слово он выкрикнул особенно патетично, но уже в пустоту, – резная дубовая дверь уже поглотила Акселя. Герр Дерингер посмотрел на неё, как на драгоценный сосуд, который только что разбился. Сегодня поработать не получится. А, пусть оно всё катится к чёрту!
XIII
Вот она, залитая солнцем родная трасса, обрамлённая рядами деревянных скамеек. Народу полно, яблоку негде упасть. Мотоциклы, осёдланные мотоциклистами, нетерпеливо ревели, – прямо боевые кони в предвкушении похода! Собственно, так оно и было…
Итак, машина осмотрена. Последние наставления от тренера получены, и – началось! Динамики приятным женским голосом объявили начало старта гонок клуба «Дойче Югенд».
Я привычно занял своё место на старте и вдруг заметил в первом ряду Магду и Марту. Они сидели рядышком, но словно порознь, – на одной скамье. Магда была одета просто – белая блузка, чёрная юбка, удобная обувь. Она же будущая мать. Зато Марта была ослепительна, как английская принцесса на скачках. Она была чуда как хороша! Я чуть не упал с мотоцикла!