Карьеристки
Шрифт:
— Ты меня не любишь, вот и придираешься к мелочам. И что ты паришься в кофте и сапогах, надень, что полегче. У меня в квартире тепло.
— Что же я надену? — Аня удивленно округлила глаза. — Я же не ношу с собой весь гардероб!
— Да выбери любую рубашку, в этом шкафу все чистые лежат! — Вася открыл дверцу шкафа, все ст енки которого были из матовою стекла. Такие иногда стоят в медицинских кабинетах и вошли в моду в современных ванных комнатах.
Аня посмотрела на полки. Все белье: рубашки, трусы, носки — было перемешано и скомкано, но действительно все чистое.
— А и в самом деле, чего церемониться. Ты, Васенька, подожди за дверью, я найду, во что одеться.
— О'кей! А тапки банные возьми, вон те, красные, что под раковиной стоят. Я пойду пока кофе приготовлю.
Минут через двадцать Анна вышла из ванной комнаты, посвежевшая после принятого душа, с аккуратно уложенными, но влажными волосами, поскольку фена у Василия, разумеется, не было. На ней были цветастые шорты по колено и просторная светлая футболка с пальмой на животе.
Девушка прошлепала в красных тапках в кухню, где Вася уже сервировал кофейный стол.
— О! Анюта!
Сейчас в его одежде, худощавая, стройная и с новой прической, она походила на юношу, что тоже почему-то нравилось Василию. Он подошел к ней сзади и обнял…
Кофе так и осталось остывать в колбе кофеварки, а пара стала продвигаться в сторону спальни.
Потом оба отдыхали, лежа на спине. Молчание первой нарушила Аня:
— Ты меня сегодня удивил! Прежде ты был более традиционен в этом деле.
— Взял урок у опытной учительницы! — вырвалось у Василия.
— Что-что? Ты о чем? Хочешь сказать, что изменил мне с другой женщиной?
Анна села и, прикрыв простыней грудь, озадаченно посмотрела на партнера. Она думала, что он всецело принадлежит ей, столько месяцев неотрывно преследовал ее, добиваясь благосклонности, признаваясь в любви. А оказывается, она для него ничего не значит!
— И еще говорил, что любишь меня! А на самом деле с какой-то проституткой развлекался. Когда ты «брал эти уроки», признавайся! Когда я работать уезжала?
Василий и сам был не рад, что проговорился. Но он так был обижен на Анну, которая столько раз просто щелкала его по носу, что ему было необходимо утвердиться в том, что и он нравится женщинам. И не у проститутки он научился тому, что сейчас продемонстрировал Анне. Его выбрала одна вполне нормальная женщина, диетсестра санатория, куда группа литераторов приезжала на выступление перед Новым годом. И пусть она была старше его да еще уродовала себя старомодными очками, все же дала ему больше, чем любая из его женщин. Василий потом специально приезжал еще раз к ней в санаторий, но понял, что ему уже нашлась замена.
— Анюта, ты ревнуешь? — решив не оправдываться, спросил Василий.
Анна смущенно замолкла и вновь легла на спину. И призналась себе, что да, ревнует! Но больше ни единым словом не выдала своих чувств.
— Какое мне дело до твоих похождений! — бросила небрежно.
Снова повернулась к Василию и обняла его голову, склоняя к своим соскам. Василий подхватил партию.
Все же они добрались до кофейного столика. Разогрели потерявший аромат напиток в микроволновке.
— Хочешь, оставайся у меня совсем, — предложил Вася, уставясь на пальму на футболке, надетой на Анне.
— Нет, я так не могу. И вещи все у тети Риты. И вообще мне на днях надо в канадское консульство, документы нужны будут — они тоже у тети.
— Плюнь ты на эту Канаду. Что она тебе?
— Съезжу, посмотрю хотя бы страну. Я ведь нигде, кроме Турции и Египта, не была.
Ну как знаешь. Придется мне «Камасутру» дальше без тебя осваивать, — заявил Василий. Анна пожала плечами. Если полчаса назад она испытала ревность к неведомой «учительнице», то сейчас у нее был деловой настрой, и мысли вновь крутились вокруг Канады и бизнесмена, выславшего ей приглашение. Картины далекого заоблачного счастья были привлекательнее, чем интерьер новой квартиры друга.
Глава 4
Операция, предстоящая подруге, на время отодвинула для Маргариты гнусное преследование в Интернете. Обе вместе ходили по кабинетам, Маргарита всюду сопровождала Кристину — больной предстояло сдать массу анализов. Одновременно Маргарита делала за подругу часть работы на курсах, взяла на себя ее обязанность в Союзе писателей информировать коллег о происходящих мероприятиях. И наконец наступил тяжелый день, когда пришлось отвезти Кристину в больницу. Лишь тогда Маргарита осторожно завела разговор о помощниках, о тех, на чье плечо можно было бы опереться в трудный час:
— Кристи, а твой друг знает о твоей болезни? Ты сообщила ему?
— Друг?
Кристина смотрела на Маргариту отстраненным взглядом. Все мысли ее были сосредоточены на предстоящей операции. Обычно ухоженная, следящая за собой женщина, сейчас она походила на беженку из горячих точек: без косметики, рыжие пряди небрежно убраны под какой-то деревенский платок — в ожидании неминуемого облысения Кристина накинула его на голову, хотя городские женщины платки не носят. Ветхий и давно тесноватый полушубок из крашеного бурого кролика — она носила его еще до увеличения груди, до имплантатов. Возможно, он скоро опять будет впору…
— Ты о ком? — снова переспросила Кристина.
— Ты говорила, что у тебя есть какой-то мужчина, что он женат, однако уже занимается разводом.
Кристина никогда не называла имя Рубальского, по его просьбе держа в тайне их связь. И Маргарита не предполагала, что тот, к кому она относилась с почтительным уважением, граничащим с обожанием, может вести себя так легкомысленно.
— А-а! Мужчина! Нет, я ему ничего не говорила. Мужчины никогда не хотят знать о болезнях своих любовниц. Ведь я просто любовница, если называть вещи своими именами, — грустно заключила Кристина.
— А его развод? Он тебя обманывал, говоря о нем?
— Самое смешное, что он действительно собирается разводиться, но вряд ли я теперь буду интересна ему.
— Не расстраивайся, Кристи. Сделаешь операцию и проживешь еще сто лет, сейчас эту форму болезни научились излечивать.
Обе старательно избегали слова «рак».
В угнетенном состоянии Маргарита возвращалась к себе. Уже когда поднималась эскалатором метро на Сенной площади, ее застал звонок на мобильный от Виктора Рубальского.