Карьеристки
Шрифт:
— …Я благодарна тебе, — перебила она. — Но это ничего не меняет! Попытайся понять.
— О, я понимаю! — яростно сказал он. — Так же, как должен был понимать, когда ты день и ночь работала, создавая «Каухайд», и никак не могла найти для меня время. Боже мой, я просто идиот. Я думал, если ты согласишься выйти за меня замуж, все будет по-другому.
Он погладил ее по щеке, но это был скорее жест отчаяния.
— Твое сердце — неприступная крепость, Ровена, ты сама знаешь. Я люблю тебя, и что еще, черт побери, нужно, чтобы взять эту крепость?
— Я тебя тоже люблю, — сказала она, схватив его за руку и прижав к себе. —
— Разве? — спросил он. — Или это часть задуманного плана?
— Джон!
— Делай, что должна делать, — прорычал он. — Но не забудь записать в своем проклятом дневнике дату нашей свадьбы. — И он убежал в дом.
Секунду она смотрела ему вслед, потом поставила сок и побежала за ним.
— Эй, эй! — говорила она, обнимая Джона. — Дорогой мой, пожалуйста, извини. Конечно, сперва я должна была поговорить с тобой. И клянусь, всего несколько месяцев — и мы откроем офис в Лос-Анджелесе.
Меткалф пытался оттолкнуть ее. Но она так настойчиво прижималась к нему, ее голос, запах ее волос заставили его расслабиться.
— Ладно, хорошо, — сказал он, — все о'кей, дорогая, — и обнял ее. Потом, как куклу, поднял на руки и понес в спальню, позволяя ей покрывать свою грудь легкими поцелуями, похожими на прикосновения крылышек бабочки. Гнев испарился, вытесненный желанием.
Он положил ее на простыни, стянул с нее пиджак, расстегнул шелковую блузку, пальцы действовали неловко от возбуждения, но сумели справиться и с кружевным лифчиком. Джон едва мог дышать, увидев розовые соски, его левая рука сама скользнула по ее гладкому бедру, он коснулся шелковистой ткани трусиков, и новая волна страсти омыла его.
— Я не могу долго без тебя, — пробормотал он, а когда ее оголенная рука обхватила его за шею, а другая потянулась к «молнии» на брюках, то, что он собирался сказать, потонуло в жарком поцелуе. Одежда скомкалась, а гладкие тела сплелись.
— Оберман? Это Ровена, — сказала она.
Слава Богу, они купили это пристанище в Манхэттене, подумала она, оглядывая аккуратную квартиру, выбранную вместе с Джоном в последнее Рождество. Светлая, просторная, на Мерсер-стрит в Сохо, с огромным окном, которое очень нравилось Ровене, с полированным деревянным полом. Джон и она нечасто пользовались ею, чемоданы так и стояли в полупустой спальне, а в шкафу висело по одной смене одежды для каждого. Несколько папок с бумагами — ее предложения по фирме «Каухайд» и документ, составленный юристами — железобетонный контракт с «Мьюзика», — валялись на кровати.
— Хорошо, я рад, что застал тебя, — закряхтел тот в трубку. — Я только что говорил с Барбарой Линкольн, у нее какие-то идеи насчет контракта с «Атомик масс», там пункт есть, касающийся тебя, понимаешь, о чем речь?
— Рада слышать ваш голос, — ответила Ровена, посмеиваясь. — Конечно, знаю. Если я оставлю компанию по той или иной причине, их контракт уже не будет иметь законной силы. Они могут выйти из «Мьюзика» и наняться на «Полиграм». Клайв Дэвид и Уитни Хьюстон — то же самое…
— Точно. И это первый шаг в попытке убедить «Меншн» не беспокоиться, — перебил ее председатель. — Так что будь умницей и лети в Испанию. Они играют в Барселоне.
— Но я только что прилетела в Нью-Йорк. Сегодня утром.
— Значит, прими душ, — резко сказал Оберман. — Можешь заняться новым офисом завтра.
—
Она открыла гардероб. «Слава Богу, у меня есть хоть одна разумная привычка».
Она всегда держала наготове упакованный чемодан с вещами, чтобы сняться с места в любую минуту. Джинсы, белая рубашка «Найк», две пары брюк, лифчик, ночная рубашка, туалетные принадлежности и паспорт. Рядом с этим чемоданом два поменьше — каждый соответственно климату. Свитеры — для Москвы, летние вещи — для Карибского бассейна. Она взяла «теплый» чемодан и пошла звонить в «Континентал эйрлайнз» — заказать билет на «Меридиан». «Атомик масс» завтра выступает на стадионе «Олимпик», два вечера подряд, а потом в Париже.
Ну и отлично, она наконец увидит ребят в деле. Последний раз она была на их концерте в Медоу-лендс в Нью-Джерси, но это было так давно… Ну и шторм они тогда устроили!
Ровена послала Джону записку по факсу, предупреждая, что вернется через пару дней, и начала переодеваться, решив надеть костюм от Перри Эллис цвета морской волны, простого покроя, очень свободный, он не сковывал движений — прекрасный вариант для полета. Она скинула красивые, но совершенно неудобные туфли на высоких каблуках и выбрала очень хорошую пару под цвет костюма, без каблуков. И никаких украшений, только немного подкраситься.
«Континентал эйрлайнз», рейс 18635 в Испанию, медленно развернулся и приготовился вырулить на взлетную полосу.
Ровена Гордон удобно уселась в кресле в салоне первого класса, укрыв ноги одеялом, и приготовилась к длинному ночному полету. Она глубоко задумалась.
Ну что ж, говорила она себе, главный исполнительный директор «Мьюзика энтертейнмент». Первая женщина на таком посту в такой большой фирме. Поздравляю, разве не этого ты хотела? Интересно, надолго ли.
В темноте мимо нее проплывала Барселона, раскрашенная неоновыми красками огней. Ровена не была здесь несколько лет и забыла, какой это просторный город, какие широкие улицы, аллеи. Ее водитель, слава Богу, не говорил по-английски, и она с удовольствием наслаждалась поездкой по извилистым улицам, устремлявшимся к центру города, любовалась сотнями освещенных афиш. Она поймала себя на том, что крутит головой, отыскивая афиши «Атомик масс». Их, к счастью для отделения фирмы в Испании, оказалось много. На представление все билеты были проданы в первые же часы, как только пять месяцев назад объявили о концерте, но это не стало бы оправданием, если бы они прекратили рекламировать группу. Большинство барселонцев уже купили пластинку «Зенит», но они должны купить и «Хит-стрит»…
Стадион «Олимпик» — впечатляющее зрелище. Башни, устремленные в небо и залитые светом. Выйдя из машины, Ровена услышала рев толпы. Она ощутила волнение, как подросток, и возбуждение. Боже мой, как давно не видела она свою группу.
Она сунула охране блестящий пропуск, и ее пропустили за барьеры. Кто-то из работников отвел Ровену Гордон в производственный офис.
Уилл Маклеод сидел на краешке стола и орал в телефон. Увидев Ровену, рявкнул:
— Я разберусь с этим позже, — и швырнул трубку. — А вы еще кто такая, черт побери?! — не снижая голоса, поинтересовался он. Очевидно, на него не произвел впечатления пропуск, болтающийся на майке Ровены.