Карьеристки
Шрифт:
Мэт Гуверс видел, какой счастливой выглядит его молодая директриса, но держался умно, делая вид, что ничего не замечает. Росси совершенно ясно дала понять — она не хочет к себе никакого особого отношения в связи с ее положением, и несмотря на всякие гормоны, мочевой пузырь, ноющие ноги, она сидела на своем месте и держалась за него обеими руками. Он понимал: некоторые коллеги воспринимают это как упрямство, но Гуверс не был уверен. Топаз только что закончила работу над программой по перестройке компании, и хотя на дворе уже девяностые годы, материнство — все еще опасное дело
Трудно выглядеть уверенной и стойкой как кремень, когда ты в положении, думал Гуверс, глядя на вплывающую в его кабинет Топаз. Он совершенно ясно понял, что имела в виду Луиза Паттон на правлении, когда Топаз сорвалась, и ему понравилось, что Росси отказалась принять этот намек.
Она ко всему относится правильно, подумал Гуверс, и потом, честно говоря, сейчас он не хотел бы оказаться в окружении слабых игроков.
— Садись, — предложил он.
Топаз подтащила стул к столу из орехового дерева, стоявшему в середине роскошного кабинета Гуверса. Спиной к стеклянным стенам сидели Квин, Эдвард и Харт. Перед ними лежали финансовые расчеты.
— Основные меры защиты, Топаз, — сказал Дамиан Харт, передавая листки. — Цифры, меры по реорганизации компании, которые делают невыгодным ее поглощение другой компанией…
— Мы только что узнали: ваша компания не единственная, на которую посматривает «Меншн», — добавил Эдвард. — Они хотят проглотить группу радиостанций в Калифорнии и большую фирму звукозаписи.
— Радиостанции… — как бы размышляя вслух, произнесла Топаз. — А не собираются ли они внедриться в федеральную комиссию связи, в их правление, в их сферу, приобретая радиостанцию и издательскую компанию? А еще какие-нибудь редакции журналов они присмотрели?
— Да, маленькие, — ответил Квин.
— Попятно. Но сколько их? — поинтересовался Гуверс. — Можем ли мы воспользоваться антитрестовским законом?
— А какая фирма звукозаписи? — вдруг тихо спросила Топаз.
Слова банкира сперва не дошли до нее.
Не может быть. Не может быть. А вдруг может?
— «Мьюзика энтертейнмент». Но там никого не волнует издательское дело. И если мы собираемся нацелиться на антитрестовский закон, они нам не помощники.
Топаз отпила глоток кофе.
— Вот здесь-то вы и ошибаетесь, — сказала она.
Солнце садилось за 5-ю авеню, когда Топаз и Джо появились в клинике доктора Мартинес. В лифте они держались за руки, а когда, кроме них, никого в кабине не было, целовались и нежно гладили друг друга. Джо обнял Топаз, как бы защищая ее от всех неприятностей.
Начиная с медового месяца они то ссорились, чуть не дрались, как кошки, то не могли и минуты пробыть друг без друга. Джо появлялся в «Америкэн мэгэзинз» в ту же минуту, как только Топаз говорила, что она закончила дела. Топаз отменяла договоренности на ленч, вскакивала в такси и неслась в Эн-би-си, чтобы побыть с ним. Он посылал ей без всякой причины цветы. Она часами ходила по антикварным магазинам, выискивая что-нибудь симпатичное, связанное с бейсболом, на память. Они были так влюблены друг в друга, что походили на пьяных. Топаз вообще свой первый месяц после свадьбы на работе провела в дымке эротизма, постоянно думая только о Джо. Она опасалась, не
Самая незначительная деталь могла возбудить Топаз. То она пройдет мимо порога, где кричала на Джо, то войдет в редакцию «Уик ин ревью». А однажды она явилась на заседание правления впервые в новом качестве и была просто потрясена воспоминанием: на этом столе они занимались любовью; видение так поразило ее, что подкосились ноги и она быстро села — красная и ослабевшая.
Как-то ей позвонил Голдштейн.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответила она и почувствовала — только от звука его голоса ей захотелось… Она вспомнила утреннее прощание, и воспоминание об этом пронеслось перед ее мысленным взором как неприличный фильм.
— Как ты? — спросил он.
— Прекрасно. А ты? — она старалась говорить односложно, чтобы не выдать себя.
— Топаз, ты превращаешься в желе, — нарочито строго сказал Джо.
— Да, — ответила она, оглянувшись, не смотрит ли кто.
— Может, мне повесить трубку?
— Да.
В тот вечер, когда они вернулись домой, Джо принес желе и мороженое и захотел все это есть с ее живота. Тогда еще плоского.
Их ссоры — тоже целая эпопея. Они ссорились из-за того, как оба мною работают. Из-за того, что Топаз вряд ли стоит вести машину по дороге на работу. Из-за отпуска по беременности: брать ли отцу отпуск вместо матери или нанять няню.
— Шесть недель недостаточно, — продолжал уверять Голдштейн. — Ты будешь привязана к ребенку по крайней мере три месяца.
— И ты еще осмеливаешься говорить мне, что я буду привязана! — выпалила в ярости Топаз. — Мне его носить девять месяцев! Я чувствую каждый его удар. И если ты хочешь сидеть дома три месяца на привязи — давай! А от меня не жди, что я превращусь в Мэрилин Куэйл.
— Не смеши, — сердито возражал Джо. — Я не могу оставаться дома. Я занят на Эн-би-си.
— А я занята в «Америкэн мэгэзинз».
— Да что ты? А я и не знал, — парировал он.
Но назавтра огромный букет белых роз появился у нее в кабинете вместе с прямоугольным пакетом. Она раскрыла его, там лежал фильм «Миссис Даутфайр».
Элиза, наблюдая за лицом своей начальницы с доброжелательной завистью, качала головой: «Они друг друга доконают».
Работать становилась все труднее — Топаз тяжелела день ото дня. Джо делался нежнее и нежнее. Парадоксально, но теперь Топаз ощущала себя уязвимой, он меньше проявлял свое желание, он хотел оберегать ее и защищать, она не могла не ценить этого, но у нее возникла неуверенность. А через шесть месяцев придется вообще отказаться от радостей занятия любовью, что очень сильно беспокоило Топаз.
— Боже мой, ну сколько раз можно повторять, — говорил Голдштейн, заставая ее рыдающей в ванной по утрам. — Я ничего не имею против. Я подожду, пока кончится срок, три месяца — это ничто.
— А Джейн? Она такая хорошенькая и такая тоненькая…
— Джейн? Моя помощница? — повторил Джо, стараясь не расхохотаться. Секретарша, маленькая, как мышка, с аккуратно и коротко подстриженными каштановыми волосами, жена и мать троих детей. — Ты ревнуешь к Джейн?