Карьеристки
Шрифт:
— Ну, восемнадцатое июля, может быть? — предложил агент.
— А мне плевать, даже если это Аль Пачино. Никаких звонков. Понятно? — рявкнул Джон Меткалф на секретаршу. — Я на совещании, меня не беспокоить. Единственный человек, с кем я буду говорить, моя невеста.
— Да, сэр, — сказала девушка, поспешно закрывая за собой дверь.
Президент студии «Метрополис» смотрел в окно на сверкающие на солнце офисы Сенчури-Сити. У него голова
Неудивительно, что ей нужны были эти три недели… «Меншн индастриз»! Пять миллиардов долларов! В союзе с «Америкэн мэгэзинз»!
Крупнейшая сделка десятилетия, и она ничего не сказала мне!
Он совершенно ясно вспомнил, как всякий раз ругал ее, клялся, что она ничего не сможет сделать, чтобы спасти «Мьюзика». Сопротивляться Коннору Майлзу — пустая трата времени.
Она, наверное, теперь смеется надо мной. Ничего не сможет сделать? Да они стерли этого парня с лица земли…
Если эта сделка выгорит, Джон вдруг понял с неприятным ощущением, его жена станет могущественнее его.
Все это время он ее поддерживал, вел, направлял и был счастлив — у него такая красивая невеста, добившаяся успеха в своей сфере. Но ему нравилось, что он, Джон Питер Меткалф-третий, самый молодой глава небольшой студии, — наиболее важная половина супружеской пары.
Так что я теперь? Трофейный муж Руперта Мердока в юбке?
Он даже не мог с ней связаться. Помощница Ровены понятия не имела, где она. Джош Оберман ничего не мог сказать, а ее мобильный телефон отключен.
Тем временем сотня звонков в час разрывала его офис, все Западное побережье считало — Джону Меткалфу известно о происходящем, и оно хотело знать подробности.
«Нам надо поговорить, — мрачно размышлял Меткалф. — Нам действительно надо поговорить…»
— Что нового? — спросил Гуверс Джералда Квина. Уровень активности, казалось, взлетел на несколько градусов. Торговцы кричали что-то в телефоны, факсы выплевывали бумагу быстрее, чем касса в супермаркете выбивала чеки.
— Очень мало. Майлз летит на личном самолете, — ответил аналитик. — Он говорит, ему нужно время посчитать.
— Это имеет какое-то значение?
— Чем дольше он уклоняется, тем хуже для нас, — ответил Ник Эдвард.
— Тогда надо подогреть, — вмешался мрачный голос Джоша Обермана, который приплелся из другого конца комнаты, огорченный, что никак не может связаться с Ровеной Гордон. Она не отвечала и дома. — Мы-то знаем, это щедрая цена за «Меншн». Но нас устроит, потому что
— Верно, — согласился Эли Лебер. — Ни один банк не поддержит Майлза с такой ценой.
— А что вы предлагаете? — поинтересовался Квин, как бы подтрунивая над старым козлом.
— Я предлагаю позвонить в «Меншн» и сказать их правлению, что, если они не поставят свои подписи к концу дня, цена станет четыре двадцать пять. А к понедельнику четыре двадцать, — резко сказал Оберман.
— Мы не можем этого сделать, — неуверенно сказал Гуверс.
— А почему нет? — спросил Оберман.
Джерри Квин посмотрел на своего босса, чувствуя, как адреналин выбросился в кровь.
— А почему в самом деле нет? — спросил Эдвард. — Джентльмены, давайте-ка немножко надавим.
Ровена и перепуганный водитель, поддерживая Топаз, вели ее к главной двери больницы, где ее тут же положили на носилки и понесли в родильную палату.
— Не оставляй меня, — еле дыша сказала Топаз, вцепившись в руку Ровены.
— Я никуда не ухожу. Я здесь. — Она повернулась к санитару: — Это Топаз Росси. Она собиралась рожать именно здесь. Она ждет двойню… Схватки через каждые пять минут.
— Кто муж? — поинтересовался кто-то.
— Джо… — простонала Топаз.
— Джо Голдштейн из Эн-би-си, — сказала Ровена. — Я попросила сообщить ему. Но не знаю, где он сейчас…
— Мы свяжемся с ним, — пообещала медсестра.
— Я не хочу, чтобы Ровена уходила, — сказала Топаз, когда ее уже заносили в родильное отделение.
— Вы можете ей дать что-то обезболивающее? — спросила Ровена.
— А ты-то, черт побери, чего плачешь? Не ты же рожаешь! — сказала Топаз.
— Попытайтесь расслабиться, — успокаивала обеих медсестра. — Все будет замечательно.
— Хочешь гамбургер? — спросил Джош Оберман Майкла Кребса. — Бутерброд, китайское что-нибудь?
— Нет, спасибо, — ответил Кребс. Он огляделся, увидел весь этот хаос в комнате заседаний. — А что, черт побери, здесь такое?
— Это консорциум, который только что выпустил ультиматум, — сказал ему Ник Эдвард. — Добро пожаловать к акулам бизнеса.
— Как там пресса? Толчется снаружи? — спросил Мэт Гуверс.
— Настоящий сумасшедший дом, — ответил Кребс, улыбаясь. — В последний раз я пользовался таким вниманием, когда выходил с приема вместе с Джо Хантером и Синди Кроуфорд.
— Где, черт побери, Топаз Росси? — шипел председатель «Америкэн мэгэзинз».
— Где Ровена? — спросил Майкл у Джошуа.