Карьеристки
Шрифт:
Топаз вспыхнула. Она знала: Голдштейн работает на тот же рынок, на который ориентирован и «Экономик мансли», чего нельзя сказать о ней.
— Зато я эксперт по продаже журналов, — парировала она.
Натан схватился за голову. Никто из гостей этого не заметил.
Он так и знал, этот чертов ужин — дурацкая идея.
— Ну, Розен, как они, стали друзьями? — спросил Гуверс.
— Я… я думаю, правильнее бы сказать, они начнут здоровое соперничество за должность, сэр, — ответил директор.
Президент
— Что, фейерверк?
— Да, это было Четвертое июля, сэр, — ответил Натан.
Следующие два месяца борьба за «Экономик мансли» стал самым главным спортивным состязанием в «Америкэн мэгэзинз». Джо и Топаз держались подчеркнуто вежливо друг с другом на всех совещаниях, но от этой сдержанности прямо искры летели. Коллеги как завороженные наблюдали и делали ставки, хотя в первые несколько недель никто не сомневался — выиграет Голдштейн. И лишь сотрудники «Герлфренд», «Женщин США» и несколько репортеров из «Вестсайда», на глазах у которых произошли совершенно невероятные два скачка Топаз Росси вверх по лестнице, рискнули поставить на Топаз. Джо Голдштейн в конце концов старше, у него степень магистра экономики управления, он руководил тремя толстыми журналами, а Топаз только одним. Причем читательская аудитория его журналов состояла из богатых образованных мужчин.
Чем чаще Джо видел Топаз, тем меньше она ему нравилась. На втором совещании редакторов, куда их обоих пригласили, она обругала его за то, что он открыл ей дверь.
Ну что ж — пусть так, и он перестал оказывать ей знаки внимания.
Топаз села на место, рассмеявшись Голдштейну в лицо, после того как выругала. Голдштейн — наихудший тип подонка, он вроде бы возводит женщин на пьедестал, но, по сути, совсем не уважает их. Но больше всего ей не нравилось, что все в этом здании думали — «Экономик мансли» совершенно точно предназначен Джо. Ее они лишали даже шанса, и в этом Топаз винила соперника.
Рано утром Джейсон Ричман, сменивший Розена на посту редактора «Вестсайда», обсуждал готовящуюся к публикации серию статей о женщинах на руководящих должностях в церкви.
Джо засмеялся.
— Как-то доктор Джонсон заметил, — сказал он, — когда женщина читает проповедь, это все равно что собака ходит на задних лапах. Да, неудобно, дико, но вы удивляетесь, что это вообще возможно.
По комнате прокатился шумок, всем была интересна реакция Топаз Росси.
И она не разочаровала.
— Как-то Топаз Росси заметила, — передразнила она его, — доктор Джонсон — ослиная задница, и у него просто не стоит.
Раздался смех.
— Почему бы тебе просто не уняться и не поберечь время? — пробормотал Джо Топаз, выходя из комнаты.
— Да пошел ты в задницу, — прошипела она. — Я смогу делать эту работу не хуже тебя.
— Ой, не волнуйся, дорогая, — пропел Джо. — Для тебя всегда будет место в «Экономик мансли». Я непременно найду его для помощницы с таким симпатичным задом.
Он потрепал ее по ягодицам и вышел, а Топаз потеряла дар речи от ярости.
Наутро «Экзэкьютив офисер» опубликовал очерк из серии, посвященной экономистам. Джо Голдштейн, редактор, лично взял интервью у Алана Гринспена из «Федеральных резервов». Материал получил широкий резонанс, о нем говорили в программе «Доброе утро, Манхэттен!».
Через шесть недель Топаз Росси и Джо Голдштейн должны были предстать перед правлением.
13
— Давайте-ка посмотрим, как у нас все складывается, — сказал Джошуа Оберман.
Он указал на яркие графики, демонстрировавшие правлению «Мьюзика рекордс» именно то, что оно хотело увидеть. Прибыли росли, расходы снижались, и впервые за несколько лет у компании появилось несколько многообещающих программ.
— Сейчас мы можем быть довольны результатами, — сказал он. — Сэм Нил и Ровена Гордон подписали по три хороших контракта, причем Ровена умудрилась отыскать таланты в разных сферах. Ее главная певица Роксана Пердита дебютировала альбомом, он стал серебряным, а программа «Биттер спайс» вышла на восьмое место в рейтинге недели.
Лица приветствовавших были совершенно пустыми. Оберман вздохнул про себя. И чего он волновался? Нижняя линия на графике — единственная музыка, которую воспринимают их уши.
— И группы Сэма хорошо работают, — заключил он. — Но я чувствую, мы теряем большую долю рынка, ограничиваясь поисками талантов только в Англии и Европе.
— Но у нас нет базы в Америке, — возразил Морис Лебек, президент «Мьюзика Франс».
— Вот это я и хочу предложить создать, — ответил Джошуа. — Да, мы европейская компания. Но быть самой крупной компанией в мире и не иметь базу в Штатах — не годится.
Ганс Бауэр, президент «Мьюзика Голланд», скептически хмыкнул.
Джош тут же ухватил смысл этой улыбочки: Да, чего еще ждать от тебя. Ты же американец.Бауэр — его главный соперник на пост председателя «Мьюзика уорлдвайд» после ухода на пенсию Джона Уотсона в следующем году.
— Джентльмены, — продолжал старик, — вряд ли есть необходимость напоминать, что только английская компания преуспела в поисках. И только она распродала свои альбомы в прошлом году. У меня появился сотрудник с необыкновенным нюхом на свежие таланты. Как раз такой тип музыкантов наводняет Нью-Йорк. Но чтобы она могла там действовать целенаправленно, нужна база. Я не хочу, чтобы «Уорнерз» или «Полиграм» переманили сотрудника.
— А во сколько это обойдется? — спросил председатель.
Оберман назвал цифру.
— Это крупная сумма, — неодобрительно проворчал Ганс.
— Мы можем ее вернуть утроенной.
— А насколько талантлива девушка? — спросил председатель.
Оберман повернулся к боссу.
— Джон, — сказал он, — Майкл Кребс выступает у нее режиссером бесплатно.
— Еще раз, Джо, — настаивал Кребс.
Ровена сидела на стуле рядом с пультом, наблюдая за работой. Джо Хантер, певец, как раз записывал вокал для альбома «Карла».