Карибская эскапада
Шрифт:
Детей у них не было, но сеньора Сара Монтелеон не вернулась в Большой Мир, живет себе в маленьком белом домике под красной черепицей, ухаживает за крохотным апельсиновым садом, и каждое утро выходит на городскую набережную — все ждет своего двухметрового верзилу с двумя симпатичными шрамами на смуглом обветренном лице.
За это все жители нашего городка ее безмерно любят и уважают.
Зорго опрокинул в себя ещё одну чарку рома.
— Что касается мальчишки и кота. Про появление Джедди мне рассказал один знакомый капитан — по прозванию
Джедди подбросили к порогу дома семейства Монтелеон лет двенадцать тому назад, как раз через год после того, как дон Диего затерялся где-то в морских лабиринтах.
За окнами царила чёрная-чёрная ночь, самая чёрная из всех ночей, какие доводилось видеть капитану Сиду в своей жизни.
Бушевала гроза — бешенная и страшная, полная миллионами молний и воя сумасшедшего ветра, дувшего с Дальних Гор.
В дверь постучали, и, одновременно с этим, где-то совсем рядом раздался странный долгий звук — то ли зов охотничьего рога, то ли плач трубы джазового музыканта.
Зарядив, на всякий случай, старинное фамильное ружьё крупной картечью и предварительно взведя оба тугих курка, отважная сеньора Сара Монтелеон резко распахнула дверь.
Сверкнула яркая молния, и в её свете предстала странная картина — около каменных ступеней крыльца стояла кованая колыбель непонятного чёрного металла изысканной тонкой работы — почему-то, с первого взгляда, было понятно, что вещь эта старинная, а вернее — очень и очень древняя.
В колыбели лежало нечто, завёрнутое в серую, дурно пахнущую шкуру непонятного зверя, и жалобно стонало-всхлипывало.
Когда, чуть позже — уже в столовой, сеньора Сара осторожно развернула мокрую шкуру, капитан Большой Сид — карибский шкипер, старый бесстрашный морской бродяга, повидавший всего и всякого, гостивший в ту пору на берегу по причине пулевого ранения в правое плечо, испуганно подпрыгнул, ударился головой о низкую потолочную балку и отчаянно заикал.
К слову сказать, окончательно пришёл в себя капитан не раньше, чем через час, употребив для этого адекватное количество универсального лекарства моряков всех стан и народов, а именно — пинты две-три чёрного ямайского рома.
Я давно уже заметил, что порой самые бесстрашные герои, могут испытывать порой чувство страха — и именно безмерное удивление виной тому.
А тут было чему удивляться: на серо-серебристой мохнатой «пелёнке» лежал младенец мужского пола, (что было установлено однозначно) — крохотное, морщинистое, но достаточно упитанное тельце с ярко-оранжевой кожей, равномерно покрытой тёмно-русой шёрсткой — включая ступни кривых шестипалых ножек и ладони толстеньких коротких (но все же, хвала Создателю — пятипалых) ручонок; абсолютно гладкое круглое личико с широким улыбающимся ротиком, полным жёлтых острых зубов (ну, никак не "зубиков"); огромные, вполне разумные, если не сказать большего, тёмно-фиолетовые глаза; и главное — совершенно круглые, непропорционально большие — в нашем обычном понимании — жёлто-лимонные уши.
Зрелище, конечно, было ещё то, но, как говорится,
Так вот, жители Сан-Анхелино к такому креативному виду Джедди привыкли уже года через три-четыре после его неожиданного появления.
Изменился он с тех пор несильно, разве что подрос немного — вплоть до полутораметровой отметки, да шёрстка стала чуть погуще, да уши чуть пропорциональней смотреться стали — растут, наверное, всё же медленнее, чем другие части тела. Вот только — никак не соглашается обувь надевать, всюду босиком бегает. Из чего у него подошвы? Непонятно, право, говорят — на них тоже шёрстка растёт знатная.
Некоторые умники считают, что по своему происхождению Джедди — обычный хоббит.
Ну, из тех, что так увлекательно описал мистер Дж. Р.Р.Толкинен.
А что, эта гипотеза ни сколько не хуже, чем рассуждения (тоже имеющие место быть) о домовых, троллях, инопланетянах и обезьянах.
Как бы там не было, парнишка он шустрый и добрый, все в городке его любят.
Да и способностями Джедди не обделён — легко болтает по-английски и по-испански, читает всё подряд, логикой не обделён.
А слух у него, обоняние, острота зрения — любой индейский охотник за аллигаторами позавидует. Да и как же иначе — чистокровное дитя природы, судя по всему.
Колыбельку и шкуру сеньора Сара показывает всем многочисленным гостям дома семейства Монтелеон.
Но никто из этих уважаемых личностей — ни скитальцы морей, ни кладоискатели и рудознатцы, ни учёные-путешественники, ни, даже — могучие вожди индейских племён — не смогли помочь в разрешении этой тайны — до сих пор название металла, из которого изготовлена колыбель, не установлено, как не опознано и животное, носившее некогда необычную серо-серебристую шкуру.
Ну, а здоровенный камышовый кот по прозвищу Маркиз, появился года два назад, уже при мне.
Дело было так.
В один погожий летний денёк нагрянула в Сан-Анхелино La Expidicion.
La Expidicion — это четверо толстых и смешных иностранцев — то ли немцев, то ли каких-то там ещё шведов или бельгийцев. Все четверо одеты в короткие штанишки ("шорты" — называются), чёрные высокие ботинки со шнуровкой, плотные брезентовые зелёные куртки и белые пробковые шлемы — такого в этих краях ещё никто не видел, поэтом популярность La Expidicion в Сан-Анхелино была необычайной — бело-лимоно-жёлто-буро-чёрная толпа зевак следовала за странными иностранцами по пятам.
Необычен был и багаж пришельцев — кроме многочисленных баулов и чемоданов — около сотни больших металлических клеток с очень толстыми поперечными прутьями и крепкими запорами.
Долго в городке экспедиционеры не задержались — не торгуясь, скупили всех имеющихся в наличие мулов, разнообразное продовольствие и снаряжение, наняли в качестве проводников и помощников на-все-руки дюжину местных бездельников, — и отбыл, сей немалый караван — только для перевозки клеток потребовалось более сорока мулов — в джунгли — в неизвестном направлении, с неизвестной целью.