Карибская эскапада
Шрифт:
Здесь что-то непонятное происходит: у подножия нашей лестницы бетонной лежат трое гномов, дергаясь в судорогах, из вентиляционного штрека выползает облако белого дыма, растекаясь под высоким потолком зала молочной взвесью.
Из чёрной пасти штрека вываливается очередной гном, тряпичной куклой кувыркается по ступеням лестницы, за ним — ещё один, ещё…..
Всего девять фигурок корчатся на полу. Бросаемся к ним, обезоруживаем, связываем, прикладываем к посеревшим лицам смоченные в воде носовые платки и куски ткани.
— Интересное дело, — Мари произносит,
— Скоро совсем и узнаем, — отвечаю, вдруг, неожиданно охваченный желанием пофилософствовать, — Хотя — откуда здесь друзьям взяться? А, если — враги хорошо вооружённые, то, знать, умирать придётся — в порядке обязательном. От нас уже и не зависит ничего. Тут уж — Судьбе всё решать. Стишок вот, даже, есть такой:
Судьба — Безумная Подруга.Она — всё знает — наперёд.И мы бежим, тесня друг друга,За ней — годами напролёт.И не подскажет,Не — расскажет,Где те — Благие Берега,Судьба — Бесстыжая Подруга,Что от рождения — нема.Судьбы коварство — многогранно,И верить ей — что мух считать.Но, иногда — как, право, странно —Пинок — за веру — получать.— Смотри-ка ты, они мало того, что живы, так ещё и стишками балуются! — Раздался сверху знакомый весёлый голос.
Так и есть, Лёха-бродяга на верхней ступени лестницы сидит.
За ним из штрека и остальные по одному вылезать стали: Айна — чумазая, но счастливая, Зорго — рыжей растрёпанной бородищей вперёд, Джедди, оружием увешанный, Маркиз — замыкающим…..
Говорите, не бывает чудес на свете?
Напрасно вы это совсем, потому как — бывают, лично с ними встречался, и неоднократно….
Глава пятнадцатая
Путь во тьме
Объятия, слёзы, смех, встречные вопросы друг к другу — кавардак полный, но — радостный. Случаются такие светлые моменты в жизни, о которых вспоминаешь потом долгие годы, стихи пишешь, романы толстенные…..
Пригляделся — судя по всему, не сладко нашим друзьям пришлось в путешествии подземном: Лёха сильно хромает, на чёрное короткое копьё, опираясь, у Айны — свежий волнистый шрам на правой щеке, у Зорго голова какой-то бурой тряпкой замотана, обе руки забинтованы. При этом лица у всех измождённые, похудевшие, копотью покрытые.
Чиго, как Айну увидели, словно с ума посходили — кланяются, словно игрушки заводные, ладони рук перед грудью сложив, лопочут что-то радостное. Потом медальон золотой, на груди у Джедди висящий, заметили — вовсе на колени перед ним повалились, тихонько повизгивая от восторга. Насилу удалось их успокоить и уговорить — с колен подняться.
— Пока не накормите, ничего не будем рассказывать! Последние сорок суток — только рыбой и мышами летучими питались, — вроде бы в шутку Зорго заявил, остальные — тоже, вроде бы в шутку, головами закивали. Но глаза у всех прибывших были, уже без всяких шуток, как у волков тощих из тайги сибирской — на исходе зимы лютой.
Сбегали мы с Мелви в Парадный зал, притащили в рюкзаках съестного — сколько влезло, да и вина несколько бутылок прихватили. Несколько чиго, нас обогнав порядочно, и воды тёплой в канистрах полиэтиленовых натаскали.
Возвращаемся — в зале на одного связанного гнома больше стало. Оказывается, Лёхин отряд с собой пленного приволок: такой же гном, как и прочие — в кольчуге, с чёрным металлическим шлемом на голове, только чумазый и худой.
Вновь прибывшие, уже наспех умытые, наше появление нетерпеливыми радостными возгласами встретили, слюну усердно сглатывая.
Накинулись на еду — лишь лязг челюстей и чавканье слышны, да ещё — урчание Маркиза, тушёную кенгурятину поглощающего, только новые банки успевай открывать.
Гнома тоже накормили, руки и ноги, всё же, развязывать не стали, Мелви с вилкой рядом приставив. Нормально получилось: пленный всё ко рту подносимое — глотал исправно, время от времени бурча набитым ртом что-то явно благодарное, на абсолютно незнакомом языке — певучем, богатым гласными.
Что интересно, Джедди ему пару раз ответил — на том же языке, как это и не странно.
— Ну, вроде наелись немного, — Лёха говорит, одной рукой Айну за плечи, обнимая, другой — откупоренную бутылку с вином, — Давайте вы сперва о своих приключениях расскажите, а мы — пока отдохнём, пищу переварим.
Рассказали, понятное дело, вернее — Мари, в основном, щебетала безостановочно, мы же с доктором Мюллером только редкие уточнения вставляли.
Когда речь о рисунках на стенах Парадного зала зашла, все отдыхающие сразу про свою усталость забыли. На ноги вскочили, ходят вдоль стен зала, языками восхищённо цокая. Минут через двадцать только вернулись, рассказ Мари дослушать.
— Значит, — Лёха щурится недобро, — Марка эти гады пристрелили. Жаль мужика, хотя, я и знаком с ним был — одни только сутки. А у нас, значится, имеется в наличие парочка шпионов потенциальных, до конца серьёзно не допрошенных, в смысле — не допытанных?
Мари покраснела слегка, смущённо в сторону глядя:
— Может, и не шпионы они вовсе. Просто — не было выхода другого, вот и пришлось…
Айна из под Лёхиной руки выскользнула, к Мари подошла, тихонько по голове погладила, что-то тихонько на ухо шепнув.
— Ладно, — говорит, — В души этих грингос я сама потом посмотрю. А пока, Джедди, рассказывай про наш Путь, твой язык — самый длинный под этими Звёздами, которые сейчас от нас сводом каменным спрятаны. Если что, Рыжая Борода поможет, он тоже — молчать не приучен, совсем.