Карибский сувенир
Шрифт:
Очередной трал не принес нам сардины. Он был почти пуст: всего с десяток рыбин — зубаны, отоперка, несколько извивающихся сабель и большущих усатых морских раков — лангустов.
— Лангусты! Вот это да! — радостно потер руки боцман.
— Лангусты? Отлично! — обрадовался только что вышедший на палубу старший механик судна, «дед», как их обычно называют в море, Анатолий Александрович Сафронов.
Я с удивлением посмотрел на них обоих — что могло их так обрадовать? А Петрович и «дед» осторожно, вежливо отталкивая локтями друг друга, уже копались в трале, освобождая хрупкие рачьи лапы и усы от ячей, в которых они запутались. Двух раков вытащил и отложил
— Чучело будешь делать? — ревниво спросил Анатолия Александровича боцман.
— Чучело, — подтвердил тот, прищуренными глазами рассматривая свою добычу, — а ты их небось в котел? Тебе бы только на камбуз да в тарелку.
— Так ведь это ж лангуст! Морской рак! — с воодушевлением говорит боцман, любовно притрагиваясь к колченогим лангустовым ногам. — Вот здесь, в этих лапах, такое мясо! Ух, какое вкусное!..
Боцман не ошибся — рак-лангуст считается одним из изысканных блюд американской и европейской кухни. И порция лангустовых ножек в ресторанах Нью-Йорка или Парижа стоит дорого: такое блюдо не многим по карману. Ловят лангустов специальными ловушками, имеющими вид длинных деревянных ящичков, в которые животное забирается в поисках пищи. Пойманных раков помещают в цистерны с проточной водой и везут за тридевять земель, где их дожидаются гурманы-толстосумы. Во время транспортировки за лангустами тщательно следят: подкармливают их, чтобы раки не отощали, следят за температурой и соленостью воды, очищают цистерны от погибших животных. Мороженые или консервированные лангусты свои вкусовые качества теряют.
— Есть хорошая запись, — говорит капитан бригадиру, спустившись на палубу, — ну-ка, попробуем, Яков, еще раз-другой.
Боцман с сожалением откладывает лангуста в сторону: он только что отточил нож. Но делать нечего, придется идти к тралу.
Петрович уходит к правому борту, а я сажусь рядом с Анатолием Александровичем и наблюдаю за его ловкими пальцами. Мне и самому приходилось много раз делать чучела лангустов для институтского музея, но хочется посмотреть, как его будет делать «дед». «Дед» еще очень далек от дедовского возраста, и большинство из обитателей нашего теплохода зовут его просто Толя. «Дед» Толя невысок, но кряжист, крепок. Капитан и команда ценят его за дружеское, товарищеское отношение ко всем и за знание своего дела: ведь недаром «Олекма» считается одним из быстроходнейших судов этой серии.
— Итак, начнем, пожалуй, — говорит Анатолий, устраиваясь поудобнее на скамейке. Рядом лежит нехитрый инструмент: пинцет, нож и прожженная проволока.
Р-раз — в сторону положены два длиннющих и гибких, как хлысты, лангустовых уса. По цвету они как шлагбаум перед железнодорожным переездом. Лангуст, напоминающий обыкновенного, но только без клешней рака, отчаянно барабанит хвостом по палубе, но успокаивается, как только острый нож стармеха проникает под его твердый, в острых мелких шипах панцирь. Препаратор-любитель делает несколько точных движений и, как крышку с коробки, снимает с затихшего животного его хитиновый покров. Отложив панцирь в сторону, Анатолий отделяет от туловища животного хвостик, известный под названием «шейка», а затем начинает очищать от внутренних органов туловище. Несколько секунд ярко-черные, прикрепленные на подвижных основаниях глаза дрожат, потом сникают. Глаза рака очень напоминают телескопчики — они поворачиваются каждый в свою сторону, а когда рак спит, прячутся в специальные углубления — пещерки.
— Мясо! Мясо не выкидывай! — кричит от противоположного
Анатолий усмехается и говорит мне:
— Нет в океане такого животного, которого не испробовал бы Сергей Петрович. Удивительный знаток всевозможных морских блюд!
Пододвинув поближе кастрюлю, он осторожно опускает туда белое как снег, с тонкими красными прожилками лангустовое мясо.
Да, у Анатолия задатки и вкус настоящего, профессионального препаратора. Через полчаса лангуст уже собран и прикреплен к картону. Он как живой стоит, чуть приподнявшись на своих колченогих лапах, глаза напряженно смотрят вперед, усы лихо откинуты назад.
— Ребятишки будут довольны, — удовлетворенно говорит Анатолий.
Ребятишки — это учащиеся одной из школ Калининграда. После каждого рейса Анатолий берет такси и везет в школу удивительных животных, добытых в жарких дальних краях: крабов, раков, рыб, чучела птиц, громадных, с ладонь величиной, африканских бабочек, аккуратно пришпиленных к отшлифованным дощечкам из красного дерева. У ребят уже собралась богатейшая коллекция, созданная руками Анатолия Александровича Сафронова. Конечно, и сейчас ребята с нетерпением ждут: что же им привезет из Южной Америки дядя Толя?
Очередное траление было столь же неудачным, как и предыдущее: сардины опять нет. Но что поделаешь? Не так-то легко выловить в океане, где обитают сотни различных видов рыб, косяк именно той рыбы, которая нам нужна. Здесь приходится рассчитывать лишь на удачный случай.
— После полдника сделаем еще одно траление, и хватит, — решает капитан, — а сейчас пусть люди отдохнут часок…
Освободившись от трала, боцман с непостижимой быстротой разделывается со своими лангустами и, промыв мясо соленой водой, спешит на камбуз.
— Команде пить чай! — категорически, тоном приказа извещает по радио второй штурман, стоящий на вахте Виктор Александрович Шорец.
Еще совсем недавно он был морским офицером, капитаном первого ранга. Поэтому в его разговоре и даже в простой фразе «пить чай» звучат командные нотки.
От кружки горячего крепкого чая никто не откажется. Тем более, что сегодня «на чай» приготовлены душистые, сочные лангусты. Ярко-красные ножки раков заманчиво торчат из кастрюль, распространяя очень вкусный запах.
Ну-ка, что из себя представляет хваленый деликатес? Пододвиньте-ка сюда кастрюльку. Ножки звонко хрустят и разламываются пополам, обнажая нежнейшее мясо, очень напоминающее камчатских крабов.
Но рассиживаться некогда. Вот и динамик уже хрипит: Шорец, прежде чем передать что-либо но радио, долго дует в микрофон. Сейчас он прикажет:
«Команде — на постановку трала!»
Я не ошибся. Бросив ножки, шейки-хвостики и обломки усов-хлыстов, матросы спешат на палубу.
Что же нам принесет третий трал? Неужели опять пустышка или никому не нужная сейчас экзотика?
Валентин Николаевич и Жаров с надеждой смотрят в воду. Оба молчат, оба сосредоточенно попыхивают сигаретами.
— Олуши бросаются в воду — значит, рыба есть, — уверенно говорит акустик и наваливается грудью на крыло мостика.
Мне хочется сказать: «Осторожнее, перевернете судно». Но я молчу — еще обидится. А олуши действительно бросаются в воду: высмотрев там внизу, в прозрачной воде, помятую тралом рыбку, они пикируют вниз и почти без всплеска исчезают в океане. Вынырнув, торопливо заглатывают каких-то рыбешек и снова, взбадривая себя хриплыми, похожими на воронье карканье криками, взлетают в воздух.