Карл Великий: реалии и мифы
Шрифт:
Сам король франков «…как защитник и "адвокат" церкви, тем самым включался в состав иерархии церковной… Как бесспорный глава земного "царства" он притязал на первенство в церкви, которая в своей жизни "сплетена" с земным Градом, и такое притязание создавало для церкви опасность обратиться в "двуглавое чудище"» (Бицилли, 64).
Таким образом, теоретически нерушимое единство, постулируемое Августином Блаженным, на практике дало множество трещин. И папа, и могущественный монарх притязали на реальную политическую власть в христианском мире, не желая уступать ее друг другу. В конечном итоге церковь мало отличалась от настоящего государства, имея в своем распоряжении суд и часть налогов. Ее элита часто призывалась к решению государственных проблем. Осуществляя идеологический контроль над мирянами, церковь требовала и от короля подчинения ее власти, утверждая, согласно Августину, что именно на ней лежит ответственность перед Богом за всех людей без исключения. Однако известно, что со стороны монархов она, как правило, получала решительный отпор.
В 798 г. в Ахене, любимой резиденции Карла Великого, началось строительство большого дворцового комплекса, включающего королевскую капеллу. Сооружение великолепного архитектурного ансамбля в центре Франкского государства было символическим актом. Карл, великий монарх, покоривший многие земли и народы, хотел превратить этот город в земное подобие Града Небесного, и высшим выражением этой идеи должна была стать Ахенская капелла.
Первого декабря Карл открыл в базилике св. Петра собор, на котором было представлено как римское, так и франкское духовенство. Собор подтвердил решение о присвоении Карлу императорского титула. 25 декабря состоялась коронация франкского монарха. Корону на голову Карла возложил сам римский папа Лев III.
И внутри империи Карл перестраивал отношения таким образом, что все нити власти сходились в его руках. Роль же епископов, в том числе, и римского папы, в понимании Карла, всегда сводилась только к исполнению священнических функций. Среди имперских документов, свидетельствующих о стремлении монарха построить на земле подобие августиновского Града, следует выделить Ахенский капитулярий 802 г. Руководителям церквей и монастырей император рекомендовал жить согласно установленным правилам и обучать этому других. Строго регламентируя жизнь священников и монахов, императорские указы, тем не менее, защищали церковь от каких-либо имущественных притязаний извне. Объектом каролингской реформы стала и церковная служба. Общество той эпохи не случайно называют литургическим. Биограф Карла Эйнгард отмечал большой интерес императора к культовым церемониям, что, в частности, выражалось в его отношении к службе в Ахенской капелле (La vie, 205–206). По сути, литургия была для Карла частью того порядка, который он устанавливал в своем государстве. Считая себя компетентным не только в вопросах литургии, но и в текстах Священного Писания, Карл также участвовал в решении проблем христианской догматики. В капитулярии 809 г. года император франков авторитетно утверждал, что Святой Дух исходит не от Отца через Сына, что составляло основу Никео-Константинопольского Символа Веры, а от Отца и Сына (Карташев, 14). В круг забот Карла входили и проблемы образования, которое он рассматривал как основу возрождения церкви и франкского общества.
Таким образом, законодательная деятельность Карла Великого в целом позволяет судить, насколько глубоко Карл воспринял учение гиппонского епископа, насколько целенаправленно в политической практике государства реализовывались основные принципы его теософии.
Charlemagne — Lettre au pape Leon III, 796 an. // Charlemagne. Texte de Charlemagne et les Annales royales, les capitulaires de Charlemagne / Par Georges Tessier. Paris, 1967.
La vie — La vie de Charlemagne par Eginhard // Charlemagne. Texte de Charlemagne et les Annales royales, les capitulaires de Charlemagne / Par Georges Tessier. Paris, 1967.
Texte de Charlemagne — Premier capitulaire saxon, 775–790 an. // Charlemagne. Texte de Charlemagne et les Annales royales, les capitulaires de Charlemagne / Par Georges Tessier. Paris, 1967.
Августин Блаженный. О Граде Божьем: Соч. в 4-х т. М., 1994. Т. 4.
Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. — СПб., 1995.
Булл М. Истоки // История крестовых походов / Под ред. P.-С. Джонатан. М., 1998.
Вязигин А. С. Идеалы «божьего царства» в монархии Карла Великого. СПб., 1912.
Герье В. И. Августин Блаженный. М., 1910.
Дешнер К. Криминальная история христианства: В 4 кн. Кн. 1, 2. М., 1996.
Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.
Карташев А. В. Вселенские соборы. М., 1994.
Керов В. Л. Вселенские соборы и разделение церквей. М., 1998.
Кремона К. Августин из Гиппона. М., 1998.
Посидий Каламский. Жизнь Августина // Аврелий Августин. Исповедь. М., 1997.
ЭМ — Энциклопедия мистицизма. СПб., 1997.
В. В. Зверева
Аллегории в каролингской культуре на примере сочинений Рабана Мавра
В последние десятилетия в работах историков-медиевистов периодически ставится вопрос о том, каким образом современный исследователь может увидеть культуру «средневекового человека» как обладающую смыслами, «иными» по отношению к модернистскому знанию. В разных исследовательских областях происходит пересмотр устойчивых, созданных по логике рационального «века прогресса», теорий и концепций (Фридман, Спигел, Бессмертный). Такие процессы идут и в сфере изучения интеллектуальной истории Средневековья.
Большое внимание уделяется выявлению тех принципов смыслополагания, которые были присущи представителям ученой и народной культуры. В ходе анализа сочинений средневековых христианских авторов у историков возникает потребность в объяснении самой логики их письма. В этой связи можно задаться вопросом о том, из каких элементов строился текст, что представляли собой фигуры речи, часто встречающиеся в изучаемых произведениях. В настоящей статье рассмотрим одну из таких фигур речи — аллегорию.
Аллегория как риторическая фигура использовалась и трактовалась в истории интеллектуальной культуры по-разному. Думается, что в Средние века она переживала свое «золотое время». Из фигуры речи аллегория превращалась в определенный способ рассуждения, который постепенно приобретал все большее значение для христианских ученых раннего Средневековья. Попытаемся проследить, как в произведениях каролингской эпохи отразилась и усилилилась роль этого способа суждения в истолковании мира, каким образом аллегория наделялась дополнительной символической ценностью, становясь одним из важнейших приемов познания.