Карл Великий
Шрифт:
«Нашли мы в фисковом владении Геннеп королевскую усадьбу добротной каменной постройки, с парадным залом и тремя спальнями; над которыми, этажом выше, расположены одиннадцать маленьких комнат; имеются также подвал и две крытых галереи. Во дворе же стоят семь деревянных хижин, где есть по комнате, и прочие хозяйственные постройки, конюшня, кухня, хлебопекарня, два навеса для телег, два больших сарая. Двор хорошо защищен, обнесен тыном, с каменными воротами, с надстроенной над ними каморкой. Есть еще маленький дворик, он тоже окружен изгородью и обсажен различными деревьями» (Геннепский список. MGH Capitularia, I, р. 254).
Поддерживаемый королем процесс расширения прав сеньора
Во времена Карла Великого земля являлась главной заботой людей, именно на основании отношения к земле формировались основные общественные дефиниции. Общепризнан вклад короля в развитие домениальной системы землевладения, распространившейся на фисковые поместья, частные владения знати и монастыри; своим успехом эта система во многом обязана активной политике короля. Карл также внес свой вклад в становление системы денежных отношений.
3. Монетой, имевшей хождение во времена Карла Великого, был серебряный денье. Продолжая реформу, начатую его отцом Пипином в 755 г., Карл осуществлял ее более масштабно; именно он ввел в королевстве строгий контроль за чеканкой и весом монет. Пипин чеканил монеты, на которых можно было прочесть его имя и название монетного двора; Карл постепенно убрал эти названия, равно как и большую часть самих монетных дворов, процветавших во времена Меровингов; став монополистом в этой сфере, король резко ограничил их число. Он отказался от чеканки тремиссисов, напоминавших золотые по виду, но отнюдь не являвшихся таковыми по содержанию. В результате появился серебряный денье, вес которого на основании издаваемых Карлом законов становился все больше; вскоре чеканка его стала прерогативой королевских монетных дворов.
Серебряный денье, составлявший сначала одну двадцать вторую, а затем одну двадцатую от двадцатой части ливра, позволял франкскому миру конкурировать с империями, где в ходу были золотые монеты: золотую номизму сохранила Византия, исламский Восток использовал золотой динар. Зато на Западе отдавали приоритет серебру: в Андалусии имел хождение серебряный дирхем, в Мерсии также применяли серебряные монеты, все они были вполне сравнимы с каролингским денье. В западноевропейской «серебряной» зоне наблюдалось даже внешнее сходство различных монет. Между «серебряной» и «золотой» зонами существовал обмен. Каролингский денье позволял королевству извлекать изрядные выгоды из международной торговли. Используемый для внутренних платежей, он стал объединяющим элементом королевства, размеры которого постоянно увеличивались: королевский профиль, изображенный на монете, был известен повсюду. Введение денье является заслугой Пипина, но именно Карл Великий установил королевскую монополию на чеканку денег.
Серебряный ливр периода расцвета монетных дворов Карла Великого весил 491 г и равнялся 240 денье. Серебро на монетные дворы доставляли из рудников Гарца, Богемии, Меле и, быть может, даже Пиренеев. Законы, принятые в 773, 781 и 794 гг., были направлены на улучшение качества и определили внешний вид денье. В период с 774 по 794 г. — точная дата еще не установлена — на монетах появилась королевская монограмма и равносторонний крест, ставший впоследствии отличительным знаком денье на протяжении всего Средневековья. Для укрепления королевской монополии на чеканку монеты был издан целый ряд указов; важное постановление, которому предшествовал комплекс мер, было принято после коронации в 800 г.
После каждого изменения во внешнем виде выпускаемых им монет, король повелевал использовать только вновь отчеканенные монеты и запрещал расплачиваться старыми.
«И пусть никто не смеет ни давать, ни получать те денье, которые мы чеканили прежде, до настоящего указа, а тот, кто дерзнет это сделать, должен уплатить штраф» (Мантуанский капитулярий, 781 г. MGH Capitularia, I, р. 190).
«Эдикт наш относительно хождения денье потребно довести до сведения каждого, дабы новые денье вошли в оборот и ими бы расплачивались в каждом уголке, в каждом поселении, на каждом рынке, и все были бы обязаны их принимать» (Франкфуртский капитулярий, 794 г. MGH Capitularia, I, р.73).
Наряду с серебряным денье некоторые монетные дворы, в частности те, что находились на юге Галлии и в Италии, а также пфальцы, чеканили золотую монету; однако, похоже, король не стремился захватить монополию на чеканку золотых; хождению в стране чужеземных золотых монет власть не препятствовала. Теодульф, епископ Орлеанский, уверяет нас, что он видел, как в марсельском порту расплачивались арабскими динарами (Carmen ad Judices). Но серебряная монета на территории королевства использовалась только своя, королевская, и это подтверждают археологические находки; королевская монополия на ее чеканку строго соблюдалась и принесла свои результаты. Поддержанию финансового порядка способствовало не только желание упрочить престиж государства и власти, но и бдительный надзор за обменом денег.
Серебряный денье являлся своеобразным символом торговой активности каролингского мира. При обменах он выступал в роли товарного эквивалента или же референтной стоимости при осуществлении натурального обмена. Сами деньги редко становились предметом коммерческих сделок, т. е. заемных операций. В сфере торговли король проводил вполне определенную и достаточно жесткую политику. Прежде всего он ввел понятие «справедливая цена». Она не подвержена колебаниям спроса и предложения. Так, в поместье, специализирующемся на выращивании продовольственных культур, справедливой ценой должна быть цена зерна; она фиксируется и не подлежит изменению, даже — и особенно — если начинаются трудности с продовольствием.
«Тот, кто во время жатвы или сбора винограда без всякой нужды, а побуждаемый лишь корыстью, покупает зерно или вино по два денье за мюид и хранит его до тех пор, пока не сможет его продать по четыре или по шесть денье за мюид, или даже еще дороже, пусть он устыдится за то, что получил такую неправедную выгоду. Если же он сделал это из нужды, то такой поступок мы назовем коммерцией.
Если, благодарение Господу, кто-то собрал в своем аллоде или в своем бенефиции зерна больше, чем требуется ему самому и его людям, и он желает продать излишек, пусть продает овес не больше, чем по два денье за мюид, ячмень по три денье за мюид, полбу по три денье за мюид, рожь по четыре денье за мюид, пшеницу по шесть денье за мюид» (Нимвегенский капитулярий, ст. 17 и 18. MGH Capitularia, I, р. 140).
Каролингское законодательство осуждало получение выгоды, идет ли речь о предоставлении взаимообразно товаров или же о денежном займе. Ростовщичество категорически не одобрялось:
«Всем строжайше запрещается одалживать с целью получения выгоды» (Admonitio Generalis, 789, art. 5. MGH Capitularia, I, p. 62).
«Под ростовщичеством следует понимать тот случай, когда получают больше, чем одалживали. Например, если кто-то одолжил шесть су и просит вернуть ему больше, или если кто-то одолжил буассо пшеницы, а просит вернуть два буассо» (Нимвегенский капитулярий, ст. 11. MGH Capitularia, I, р. 140).