Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Половина списывается.
– А расписка? – издевался собеседник. Он, будто, совершенно не боялся.
– Ты мне на слово не веришь?
– Ты бы первым перестал меня уважать, если бы я поверил.
Игнат на автомате кивнул. Он всё ещё не определился с тем, что сделает с Маликом. Эти мысли отвлекали.
– А где у меня гарантия, что ты не смоешься?
– Ну не смылся до сих пор ведь.
– Это не ответ!
– Я доведу дело до конца. Не волнуйся. Мне ссориться с вами невыгодно. Я хочу знать правду…
– Ты её узнаешь.
– Хотелось
– Всему своё время.
Бероев набрал своего верного слугу:
– Рекс, я закину тебе человечка, за которым нужно присмотреть пару дней.
– Чего? – вскинулся пассажир.
Бероев продолжал трындеть:
– Нет, сорвалось. Почти. Я не могу сейчас говорить.
– Шифровщик, твою дивизию!
Игнат метнул взгляд на помеху:
– Да, нужно проконтролировать его.
– Козел!
– Я всё слышу, – отрапортовал Игнат, отодвигая трубку от уха. – На меня смотри!
– Гипнотизировать будешь? Я не дамся!
– Идиот, – выдохнул Бероев, сбрасывая вызов и снова заводя машину.
====== БОНУС. (Заключительная часть). ======
Если заметила слёзы – лучше уйди,
Иначе, снова сорвусь на яростный крик,
Это не дождь, а солёные капли боли,
Я не плачу, ты что! Я молюсь за обоих.
Михаил Давыдов был человеком справедливости. Он всегда платил за добро добром, а за удар в челюсть – дополнительным сроком. Жданова скрутили и надавали пиздюлей, но полковнику показалось, что этого мало. Теперь ситуация обострилась. Суд был близок как никогда. Михаил хотел бы, чтоб Жданову дали максималку, но добиться этого можно было бы только в случае написания докладной. Решиться на такое? Да, если сказать пару ласковых на суде, то коллегия присяжных сразу ополчиться на подсудимого, но есть же ещё и совесть… Полицейский думал о Дине. Думал о том, что чувствует к ней этот жалкий неудачник, возомнивший себя крутым бизнесменом. Думал о том, что чувствует к ней сам. И пришел к выводу, что она интересует его не только как женщина, но и как личность.
Он обещал ей, что поможет. Однако в планы Боевой явно не входит посадить Жданова и отца своего ребенка на пару десятков лет за решетку. Давыдов колебался: стоит ли усугублять положение Жданова?
Ни один юрист не смог бы вытащить подзащитного с такой характеристикой. Ни один. Кроме Бергера. Давыдов понимал это и боялся, что Аркадий объявится.
– И снова здрасьте, – в двери просунулась голова мужчины.
– Пошли все вон! – крикнул, не оборачиваясь, полковник.
– Зачем же так категорично? – Аркадий улыбаясь сделал шаг за порог и уставился на отражение в зеркале.
– Зачем же такое панибратство? – в тон ему ответил полковник.
– Перестаньте, я всего лишь отдал дань уважения.
– Можно и не сжирать меня взглядом…
– Что с вами? – вымолвил потрясенный Бергер.
Из носа у Давыдова капала кровь, а губа распухла.
– Ваш клиент постарался, чтоб его!
Аркадий усмехнулся. Стас врезал полковнику? В его-то ситуации? Вот это выкрутас. Что ещё могло произойти с этим человеком за время пребывания в камере?
– Да он вроде смирный…
–
– Давайте мы это уладим.
– Вашими стараниями… вымощена дорога в…
– Послушайте, дайте нам свидание, – сказал Бергер. – Обещаю, всё изменится…
– Не пошел бы ты защиничек! – взорвался гневом Давыдов.
– Понимаю, – отреагировал Бергер спокойно. Он научился отключать эмоции на работе. Даже самые сильные.
Что он опять здесь делал? Зачем появился? Бергер не смог найти для себя ни малейшего оправдания после того, как ушла Дина, обвинив его в предательстве.
– Вали с глаз моих, Бергер! Иначе я сделаю так, что вы увидите своего Жданова не через десять лет, а через тридцать!
– Ну не стоит так загибать.
– Ты думаешь, что я шучу?
– А с каких пор ты прикрываешься своими погонами? – встречный вопрос был задан не вовремя.
– Ты о чем?
– Ты же знал, чем занимается Проскурин.
– Я узнал о его играх только в тот мент, когда стали копать дело об его исчезновении.
– Ну-ну, – покачал головой адвокат. – Верится с трудом…
– Я же молчу о том, что ты знал о Жданове.
– Мы партнеры.
– Хорошие, я смотрю, партнеры, – усмехнулся полковник.
– Он ещё зелёный. Но я научу его всему, что знаю сам.
– Научишь, когда он отсидит, – сказал Давыдов, беря фуражку и выходя из кабинета.
Дина молчала, когда Давыдов рассказывал ей о Жданове, который теперь проведет ближайшие несколько суток в одиночном изоляторе. Дина молчала, когда полковник сказал ей о том, что Бергер взялся защищать своего бывшего партнера. Дина молчала даже тогда, когда он попытался обнять её и молчала в тот момент, когда его губы потянулись за поцелуем.
– Что с тобой? – Давыдов не смог выдержать её взгляда.
– Ничего, – проговорила Дина и опять замолкла.
– Ты меня пугаешь, – мент покачал головой и отошел к окну. Он привел Боеву к себе неслучайно.
Давыдов понимал, что одна она либо сойдет с ума, либо побежит к Жданову унижаться. Он испытывал смешанные чувства к этой женщине. С одной стороны, она нравилась ему, а с другой – знал, что она в любой момент может кинуться на шею Жданову, забыв напрочь о его существовании.
Хотел ли он, чтоб она забыла о любовнике? Безусловно. Он хотел, чтоб женщина, ради которой можно поступиться принципами, ответила ему взаимностью. Пусть не на всю жизнь, но именно сейчас.
Давыдов разогрел ужин и позвал Боеву к столу. Она словно на автопилоте пришла и села, не поднимая головы. Они ели в гробовой тишине, изредка нарушая её звяканьем столовых приборов о тарелки.
– Ничего не скажешь? – снова подал голос Михаил.
– Зачем тебе мои жалкие оправдания? – спросила Дина, дожевывая мясо. – Ты ничего не изменишь.
– Ты сейчас о себе или о Жданове?
– Обо всех. – блондинка криво усмехнулась.
– Знаешь, я искренне хочу тебе помочь.
– Спасибо, но я сама в состоянии о себе позаботиться.