Каро
Шрифт:
Тобиас изо всех сил сдерживался, чтобы не ответить что-то резкое. Его мутило от осознания того, какую власть имеет этот человек над Сьеррой. А когда он допускал мысль, что тот еще и домогается до нее…
— Что вы хотите от меня?
Мориан высокомерно усмехнулся.
— Глупый юнец, что я могу от вас хотеть? Вы еще даже не Наместник. Больше не ищите встреч с каро. Вы утешили ее, я вами доволен. А теперь уходите.
Тобиас задохнулся от такой наглости. Надменная мразь! Как ему хотелось сбить с него спесь! И только опасение, что тот отыграется на Сьерре, заставляло его держать себя в руках. Резко выдохнув, он произнес сквозь зубы:
— Как скажете, магистр, — поклонившись, он выхватил у лакея плащ и вылетел
Глава 21
— Почему ты сам не взял ее в ученики?! — Тобиас метался по башне, чудом не опрокидывая позвякивающие артефакты на полках. Олдариан наблюдал за ним из кресла, постукивая указательным пальцем по столу.
— Я уже говорил. У меня их уже пятеро, я не мог взять шестую, — он поморщился, когда сушеный корень все-таки брякнулся на стол, сметенный плащом Тобиаса.
— Сделай что-нибудь! Мориан настоящий псих!
— Мориан лучший колдун Криады. Если бы не его характер, он бы давно стал главой Совета.
— Ты можешь поговорить с ним?!
Олдариан закатил глаза.
— И не подумаю. Тоби, никто не должен вмешиваться в обучение. Он магистр, а значит, знает, что делает.
— Совсем в этом не уверен!
— Успокойся, — Олдариан указал ему на стул, и Тобиас в очередной раз за вечер уселся на него, чтобы тут же снова попытаться вскочить, но невидимая сила усадила его обратно. Укоризненно посмотрев на мага, Тобиас принял кубок с вином. — Он действительно говорил о конце зимы? Невероятно.
Тобиас исподлобья посмотрел на него, пряча лицо за кубком.
— Думаешь, он соврал?
— Не знаю. Редко у кого получает овладеть силой так быстро. Хотя ученики Мориана всегда лучшие в Школе.
Тобиас с отвращением отодвинул вино — дядя явно что-то в него добавил. Судя по вкусу, успокаивающий настой. Он скрестил руки на груди и задал давно мучающий его вопрос:
— Он действительно так жесток с учениками, как говорят?
— Ученики его любят и боятся. В любом случае, твоей рабыне там не хуже, чем в Доме Утех. Ты сделал все, что мог.
Тобиас скривился, когда Олдариан поднялся и жестом пригласил за собой.
— Идем, торжество уже началось. Алексия ждала тебя.
— Лучше я отсижусь здесь. Не хочу видеть ни ее, ни Наместника.
— Не говори так об отце, — колдун схватил его за шиворот и легко поставил на ноги. Чертова магия.
Олдариан почти довел его до бальной залы, когда они встретили двух магистров из Школы. Оставив дядю с ними беседовать, Тобиас сделал вид, что направляется на праздник, а сам незаметно ускользнул в боковой коридор. Минуя слуг, он добрался до своей спальни и без сил свалился на кровать. Этот день был тяжелее десятков дней, проведенных с воинами на тренировочных площадках в Чериаде. Перед закрытыми глазами стояло лицо Сьерры. Тобиас застонал. Как он пропустил момент, когда она стала для него наваждением? Сотню раз прокрутив в голове их разговор, Тобиас беспокойно уснул.
Кто-то целовал его губы.
Тобиас что-то пробормотал и открыл глаза. И чуть не заорал.
— Алексия?!
Он скинул с себя сестру и вскочил на ноги. Сна как не бывало.
— Ты совсем рехнулась?!
— Ты не шел меня поздравлять, и я решила сама получить свой подарок, — развязно проговорила она. Она была совсем пьяна.
— Дура, — сплюнул Тобиас и с силой вытер губы рукавом.
— Да ладно тебе, Тоби. Ты же знаешь, как я тебя люблю-ю…
Она захохотала. Волосы из ее сложной прически растрепались, под глазами была размазана краска для ресниц. Ему показалось, что она ревела. Хотя, она была столь пьяна, что он не мог с уверенностью сказать об этом.
— Иди, проспись, — он хотел поймать ее за локоть, но она ускользнула. — Идиотка.
— Ты ведь не из-за меня приехал, да-а? — она прищурилась, тыча в него пальцем. — Из-за своей дурацкой рабыни!
— Уж точно не из-за тебя! — Тобиас с отвращением смотрел на ее кривляния.
— Так жаль бедную девочку, — фальшиво захныкала она. — Знаешь, я даже помню, как она выжгла себе лицо. Кажется, накануне ночью мои друзья с ней славно повеселились. Их было трое…
Звонкая пощечина заставила ее замолчать. Схватившись за лицо, она упала навзничь на кровать, а потом вдруг снова начала смеяться. Она все смеялась и смеялась, пока смех не превратился в рыдания.
Тобиаса трясло. Он готов был выбросить сестру в окно или придушить подушкой, чтобы она, наконец, замолкла.
Схватив кувшин, он выплеснул ей в лицо вино.
— Убирайся, — рявкнул он, когда она вскочила на ноги. Выглядела она безобразно.
— Ты променял нас всех на эту жалкую шлюшку! — крикнула она. — Она тебя погубит, Тоби, вот увидишь!
Она кричала еще что-то, пока Тобиас тащил ее к выходу. Захлопнув дверь, он трижды повернул ключ и чуть не сломал замок, пытаясь повернуть в четвертый раз. Визгливые крики приглушались толстым деревом. Пнув пустой кувшин, Тобиас направился в умывальную комнату и долго держал лицо под водой, пытаясь унять колотящую его ярость. В конце концов, успокоившись, он отпер дверь, с удовлетворением отметив, что Алексия исчезла, и отправился на поиски Аулуса с Критосом. Ему нужно было как следует напиться.
Все в Чериаде было ему противно. Начиная с вечно хмурого неба над тусклым пейзажем и кончая молчаливыми братьями Замии, с которыми ему приходилось проводить все больше времени. За последний месяц гарнизон вырос втрое, и хмурые лорды считали своим долгом вымучить солдат бесконечными тренировками и учениями. Тобиас, в отличие от них, после возвращения предпочитал не командовать с высоты лошадиного седла, а сам махать мечом и кулаками. Странное дело, изматывающие тренировки на время вытесняли мучительную тоску из груди. Он больше не получал писем о каро. Олдариан отказался сообщать ему что-либо, а больше спросить было некого. Если бы только Мориан не пожелал поделиться новостями.
Замия в открытую завела любовника. Тобиас с отвращением и жалостью смотрел на статного капитана стражи, который сопровождал ее на свадьбе. Тогда она клялась, что между ними ничего не было. Ему почему-то было абсолютно все равно, правда это или нет, как и на то, что тот не вылезал из ее спальни. По крайней мере, теперь ему не приходилось выслушивать целый концерт перед сном, он просто стягивал сапоги в гостевой спальне, которую уже по праву считал своей, и забывался тяжелым сном.
Приближался последний день осени. Размытая бесконечными дождями земля по ночам покрывалась ледяной коркой. Тобиас заставил перетащить слуг свою кровать почти вплотную к камину, рискую однажды ночью загореться — ночи в Чериаде были не в пример холоднее Криадских. Дома, по крайней мере, они согревали дворец магическими печами. Здесь же, из-за близости адамантовых рудников, им приходилось довольствоваться огнем и шкурами, коих Тобиас перетащил в спальню уже больше дюжины. Чувствуя себя древним человеком, он кутался в шкуры и вечерами перечитывал письма Аулуса и Критоса. Критос писал особенно часто, и чем дальше, тем чаще его письма были посвящены почти наполовину Алексии и ее предстоящей свадьбе. Он потешался над невестой и ее горемыкой-женихом, и Тобиаса все чаще посещала мысль, что друг неравнодушен к его сестре. Он не стал рассказывать им с Аулусом о том, как она набросилась на него в свой день рождения — это было слишком противно и позорно. Тем не менее, несмотря на возросшую неприязнь к Алексии, Тобиас собирался ехать на ее свадьбу. Более того, он не мог дождаться, когда этот день наступит. Он не представлял, как сможет увидеться с Сьеррой, но он обязан будет попытаться. Может быть, ему удастся уговорить Мориана дать им хотя бы полчаса.