Каро
Шрифт:
— Я уже слишком протрезвел для этого.
Прошуршала воздушная ткань ее одежды, и невеста — уже жена — забралась под одеяло.
— Тоби…
— Помолчи. Еще успеешь сказать все, что хочешь, — грубо отрезал Тобиас.
Он так и не увидел Сьерру. Да, они сказали друг другу все, что могли сказать, прошлой ночью. Они попрощались, если это можно так назвать. И, наверное, действительно было бы лишним им увидеться сейчас, украдкой, в спешке, бестолково, чтобы еще больше растеребить друг другу сердце. Но эта встреча была сейчас всем, о чем он мечтал.
Тобиас запустил пальцы в волосы. И когда он успел стать таким сентиментальным?
Едва
— Отец, я сделаю все, что угодно, если ты позволишь мне освободить эту рабыню.
— Тобиас!
— Ты все равно ее казнишь. Она непригодна для службы. Я знаю, что ты скажешь. Но это действительно важно для меня.
Наместник вздохнул, и Тобиас был удивлен, каким спокойным был его тон.
— Я знаю. И именно поэтому рабыня останется на том месте, где и должна быть. Ты забыл, кто она и что она. Это рабыня, ты можешь играть с ней сколько угодно, пока это не выходит за рамки, — Тамидар повысил голос, видя, что сын собирается возражать ему. — То, о чем ты просишь, уже выходит.
— Отец…
— Никаких исключений не будет. Я знаю много печальных историй, когда люди принимали интрижки с рабами за что-то серьезное. Ничем хорошим это не заканчивается.
— Ты же все равно оставишь ее во дворце слугой!
— Нет.
— Тогда просто пообещай мне…
— И обещать я тебе тоже ничего не буду. Лучше и для тебя, и для рабыни сделать вид, что ничего не было. Ты все понял?
— Отец…
— Иди, Тобиас, тебя ждет супруга! — непререкаемым тоном отрезал Тамидар.
Уже садясь в карету, Тобиас жадно обежал глазами скрытый в темноте фасад дворца. Сьерры видно не было.
Глава 18
Чериада оказалась еще более унылым местом, чем он это помнил. Серые стены крохотных домишек прятались за кривыми ветками куцых деревцев. Повсюду были неприветливые скалы. Горы на севере от дворца чериадского Наместника — лорда Ламиара — были покрыты снегом. Зимой с них часто сходили лавины, а еще чаще — племена диких варваров, все тело которых покрыто волосами, как шерстью. Последнее время, правда, было тихо, но чериадские патрульные все чаще замечали подозрительную активность среди варваров. Ходили слухи, что с ними договорились послы Унны, королевства, граничащее с Империей, и они вместе готовятся к нападению на приграничный город. Из-за этого Император за последние два месяца почти вдвое увеличил численность гарнизона Чериады, и, как сказал капитан стражи, к первому снегу ожидается прибытие еще двух частей из Меридана и самой столицы.
Тобиас ненавидел все это. Воинское дело было для него песком на зубах. А здесь ему никак не получится отлынивать, как было в Криаде. Если бы он только мог взять с собой верного Аулуса! Но в Чериаде некому было спасти его от нудных обязанностей. Едва прибыв, он вынужден был столкнуться лицом к лицу с военными делами. Дориас, чериадский Наследник и главнокомандующий войском, был серьезен и молчалив, и Тобиас, целыми днями пропадая с ним в казармах и на учениях, изнывал от скуки. Через три недели такой жизни он больше с надеждой, чем тревогой, глядел на горы. Но горы молчали.
Чего нельзя было сказать о Замии. Каждый вечер, как бы поздно он не возвращался, она ждала его с очередным скандалом. Да, он спал с ней лишь однажды. Нет, его не особенно волнует, что она еще не беременна. Да, ему плевать, если ребенок родится не в Чериаде вопреки традициям. Если ее так это волнует, пусть обратится к капитану стражи. Он даже готов будет признать бастарда, если она от него отстанет.
— Почему я должна умолять своего мужа спать со мной?! — Замия бестией металась по зале, в то время как Тобиас, стянув сапоги, и опустив ноги в таз с блаженно горячей водой, который принес слуга, пил вино — вечера становились все холоднее. — Почему бы тебе не проявить хоть каплю уважения?! Мой отец принял тебя, как сына! Мои братья обходятся с тобой, как с другом!
— И тоже считают тебя дурой, — тихо пробормотал Тобиас.
— Что? — Замия остановилась напротив него, не расслышав. Тобиас промолчал, и она закричала: — Разве я о многом прошу?! Я так стараюсь быть хорошей женой!
Она неожиданно упала перед ним на колени, и прежде чем он успел понять, что происходит, принялась расстегивать ремень на его брюках. Он облился вином и перехватил ее руки.
— Остановись, Замия.
— О, боги, да что я еще должна сделать, чтобы ты прикоснулся ко мне?! — в ее глазах появились слезы, и Тобиас с отвращением отбросил ее руки. — Готова поспорить, твоя рабыня не просила тебя стягивать с нее платье, так почему я должна?!
Тобиас вскочил, опрокинув таз. Вода разлилась по толстому ковру и платью Замии. Он до боли сжал в руках кубок, чувствуя, как острый узор ножки впивается в кожу. Замия прижала руки к губам, из ее глаз текли слезы.
Швырнув кубок в стену, Тобиас вылетел из залы как был, босиком.
— Приготовь гостевую в восточном крыле, — велел он испуганному мальчишке, ожидавшему за дверью.
Его трясло, не то от холода, не то от злости. Но когда он добрался до холодной спальни, которую занимал уже третий раз за эту неделю, то понял, что это вовсе не злость. Он тревожился за Сьерру.
Не было дня, чтобы он не думал о ней. В последнем письме, которое прислал Аулус, ничего о рабыне не говорилось. И это было хорошо — по его просьбе друг должен был сразу же сообщить ему, если произойдет что-то плохое. Сама каро написать ему не могла. Никто не станет отправлять письмо рабыни.
Каждое письмо — а он получил их уже два за почти месяц в Чериаде — он открывал с затаенным страхом, и первым делом пробегал глазами, ища дурные вести, и только потом читал внимательно. Сколько еще так могло продолжаться, он не знал. К тому же каждый день он не мог не думать о том, что какое-то письмо просто не дошло. Из-за близости гор, содержавших большое количество адамантовой руды, которая подавляла магию, почтовые порталы часто барахлили.
Мысли о Сьерре с каждым днем становились все более навязчивыми.
Шла первая неделя второго месяца его жизни в Чериаде, когда пришло третье письмо. Как обычно просмотрев письмо по диагонали, Тобиас принялся читать сначала. На этот раз писал Критос. Аулус вывихнул ногу, упав с лестницы в одном из заведений друга, и из насмешливых намеков, Тобиас догадывался, что не последнюю роль в несчастье имел новый рецепт настойки из вишни, которой в этом году уродилось немерено. Алексия готовилась к дню рождения, который предстоял через три недели, и который Тобиас впервые ожидал с нетерпением — ведь это официальная причина, по которой он мог посетить Криаду. Критос описывал ее последнего любовника, а также строил прогноз на следующего. Затем рассказывал про здоровье Наместника — как всегда коротко, чтобы не опустить ненароком неуместную шутку. Тобиас почти дочитал до конца, когда его дыхание сбилось.